не было, и это понимали первые два воина, которые влезли на опустевшую баррикаду.
— Арни, — растерянно толкнул один франк другого, огромного, как медведь воина. — Да куда же их бить-то? На них ведь железа больше, чем во всей моей деревне.
— Мой слева! — сплюнул Арни в пыль и поудобнее перехватил двуручный топор. — Я себе этот доспех возьму. Пошли, Хуго, пока другие не налетели. А бить их надо по башке. Этот железный горшок удар выдержит, а башка в нем — нет. Они в этом железе двигаться будут, как моя парализованная бабка. Мы с тобой их уделаем!
Воины побежали вперед, ослепленные небывалой добычей, которая неподвижно стояла прямо перед ними. Арни заорал, поднимая огромную секиру над головой.
— Конец тебе, словенская собака! Сдохни!
— Я франк из Парижа! — обиженно прогудела фигура из-под железной маски, а последовавший за этими словами удар распластал воина Арнульфа почти до пояса. Его секира, разрубленная на два обломка, упала рядом с хозяином, обиженно звякнув о камень.
— А я римлянин! — проревел Максим и одним ударом снес второму воину голову и левую руку. Он удивленно посмотрел на перерубленное наискосок тело, огромную багровую лужу у своих ног, и пробурчал негромко. — И, между прочим, из очень уважаемой семьи!
— Уходим, сосед! — глухо сказал Лотар. — Целый десяток несется сюда. Затопчут ведь.
— Ты знаешь, я ведь всегда хотел эти мечи в настоящем деле проверить, — прогудел Максим. — Что-то в них есть, согласись, Лотар. Ведь сколько мы с тобой свиней искромсали, помнишь? Надо будет его светлости эти тела показать…
Они повернулись и пошли быстрым шагом, не обращая внимания на вес железа на своем теле. Они не снимали его уже второй день, и успели свыкнуться с немыслимой тяжестью. Металлические наконечники ангонов бессильно ткнулись в пластину кирасы и стыдливо упали на землю. А кузнецы лишь ускорили шаг, ведь до следующей линии обороны было пять минут ходу. Франки, между тем, задумчиво разглядывали тело Арни и его товарища. Им внезапно расхотелось идти за этими людьми. Да и люди ли это были? Может, демоны из подземного мира? Про местного князя всякое болтают.
А тем временем конница франков и авар все еще стояла у стен города. Через ворота пока пробиться так и не смогли, а через гору камней в проломе, которая поднималась в высоту где-то на пять-шесть локтей, конь не пройдет никак. Оставалось только ждать.
— Мой каган, — аварский всадник из патруля склонил голову. Он мчал изо всех сил, а его конь стоял тут же, и водил в хриплом дыхании боками, через которые проглядывали ребра. — Войско князя вендов отсюда недалеко совсем. До них день пути. Их тысячи, и конных много… Посчитать не смог… Простых вендов с копьями и луками просто тучи, они из леса целыми отрядами выползают. Мораване конные идут, мальчишки какие-то в добрых панцирях. Только боевые это мальчишки, ваше величество, уж больно ухватки ловкие, и броня у многих посечена. Сам князь с отрядом идет, и пехота, которая у них на конях ездит. И всадники аварские с луками…
— А войско герцога Хродоберта видел? — с надеждой посмотрел на гонца Дагоберт.
— Видел, государь, — кивнул тот. — И даже в лагере у них был. Воины взбунтовались и домой хотят уходить. Говорят, неправильная это война. Ни добычи, ни еды, а против всадника в броне пеший воин, словно дитё малое. Они плоты сделали и на тот берег переправляются. Франки с алеманами разругались, ваше величество… А венды сюда идут.
— Проклятье! — побледнел Дагоберт и ударил кулаком по столу. — Почему он здесь? Он же увяз в боях на юге! Где эта сволочь Ариоальд? Где бургундское войско? Где Теодон со своими баварами? Они должны были прийти сюда!
— Бавары вместе с войском вендов идут, — сказал вдруг гонец, и в шатре наступила оглушительная тишина.
— Ты не ошибся? — сдавленным голосом спросил майордом Гундоланд.
— Не… — замотал головой разведчик. — Я их говор знаю. Они это.
Внезапно все в шатре поняли, что случилось с войском лангобардов, и что никто на помощь уже не придет. Тишина в шатре стала зловещей.
— Тебе нужно уходить немедленно, король, — предложил хан Октар, который молча стоял неподалеку. — Я дам лучших лошадей. А пока советую выводить из города пешее войско. У вас три сотни кавалерии, и у меня две тысячи. Если он идет сюда со всеми своими силами, нам конец. Его тяжелая конница нас просто растопчет.
— Мы не станем выводить войско из города, — Дагоберт посмотрел на герцогов полубезумными глазами. Он кричал, искривив рот в бессильной злобе. — Мне нужна победа! В городе его жена и дети! И эта бургундская шлюха тоже там! Возьмите город, и он сам отдаст нам все свои богатства! Вы что, не понимаете этого?
— Боюсь, мы просто не успеем, государь, — покачал головой герцог Амальгар. — Нам бы еще неделю-другую. Внутри города есть еще одна крепость, и ее стены выше на пять локтей, чем эти. Они запрутся там и дождутся герцога Само. Воины увязнут в грабеже домов, и от этого станет только хуже. Их просто перебьют в этом городе по одному. Надо уходить, мой король.
— Тащи быстрее! — скомандовал Лотар, когда воины несмело подошли к резной мебели, совсем недавно купленной Эльфридой. Она торговалась за нее до хрипоты, до обморока, но купец стоял насмерть. Это был один из немногих случаев, когда его жена не получила удовольствия от покупки. Обычно она проламывала цену, как мораванский всадник строй ляшской пехоты, но в этот раз купец стоял, словно скала. А она… А она не могла отступить. Если бы она тогда не купила это чудо столярного искусства, то его обязательно купила бы жена Максима, лучшая подруга и по совместительству ненавистная соперница. Так часто бывает.
Улица уже была перегорожена наглухо. Здесь, в сердце города, жили богатейшие люди княжества, дома которых стояли стена к стене. Это там, у окраин, еще встречались проплешины пустырей. Здесь же, в центре, все уже было обжито. И здесь была сложена самая дорогая баррикада в этом мире. Резная мебель, плотно увязанные шелковые ковры и крепкие сундуки с неснятыми замками встали на пути франков. Лотар, на мануфактуре которого и делали арбалетные болты, вытащил из дому их последние запасы. Они должны были пойти на следующие стрельбы ополчения, да так и остались у него в кладовой. Почему раньше не отдал? Так рубль за три дюжины, на минуточку! Это вам не комар чихнул! Только теперь все это уже не имело ни малейшего значения. Стрел у ополчения почти не осталось. Никто
