Книга Тафгай 7 - Владислав Викторович Порошин

в боксе для штрафников, при этом с надеждой уставившись на нашего голкипера Тони Эспозито, который выручал команду в серии с „Рейнджерс“ множество раз. — Неприятно будет, если сейчас пропустим». Я даже привстал, когда на точке вбрасывания Деннис Халл скрестил клюшки с Жаном Рателлем. К счастью, вбрасывание было выиграно, а шайба выброшена из нашей зоны защиты. И почему-то именно в этот момент в мою голову пришла идея написать статью для «Советского спорта» о том, какие выгоды получает страна, если её спортсмены и хоккеисты, в том числе, добиваются международного признания. «Точно, — подумал я, — чтобы продавить ВХАашный проект нужно обязательно с тонким намёком писать об этом в прессе, где можно будет сравнить советскую команду в заокеанской хоккейной лиге с полётом Гагарина в Космос. Или с путешествием Колумба, который открыв новые торговые пути, озолотил Испанию. Кстати, статью так и надо озаглавить — „Хоккейные Колумбы“. Ведь нет ничего хуже, чем вариться в собственном соку».

С такими мыслями две штрафные минуты пролетели незаметно, благо в атаке у «рейнджеров» ничего опасного не получилось. И когда я выскочил на лёд за спинами защитников нью-йоркской команды, то моментально был вознаграждён прекрасной передачей от Билли Уайта. Только что гости могли одну шайбу отквитать, и вот я уже лечу один на один к воротам Эда Джакомина, которого я ещё до начала матча представил простым пареньком с соседней улицы.

«Держи Эд!» — усмехнулся я про себя и качнув влево, затем резко ушёл вправо и играючи уложил голкипера «Рейнджерс» на лёд, а шайбу под рёв толпы закатил уже в пустые ворота.

— Скоооор! — Запрыгали зрители на трибунах, а я подумал, что ньюйоркцам от такого хоккейного нокаута больше не очухаться, и матч можно спокойно докатывать до победы.

* * *

— Блэкхокс! Блэкхокс! — Танцевали в раздевалке почти все полуголые в полотенцах после душа хоккеисты нашей команды.

— Сегодня пиво за мой счёт! — Выкрикнул Томми Айвен и тут же добавил. — Но не больше одной кружки!

— Парни, давайте споём нашу победную песню, — предложил я. — Билли запевай!

И защитник Билли Уйат охрипшим, но мощным баритоном затянул «Траву у дома», почти не коверкая русские слова:

И шнится нам не рокот кошмодрома!

Не эта ледяная шинева! — Включились и остальные хоккеисты:

А шнится нам трава, трава у дома!

Шелёная, шелёная трава!

— Еееее! — Потом заорали все хоккеисты, а старший тренер Билли Рэй неожиданно пустил слезу.

— Ты чего, Билич, мы же в финале? — Опешил я.

— Этот финал для меня третий, решающий и скорее всего последний, — признался старший тренер.

— В России говорят, что Бог троицу любит. — Я похлопал по плечу старину Рэя и подумал: «Теперь мне самому победа в Кубке Стэнли важнее важного».

— В лепёшку разобьёмся, но Кубок возьмём! — Загоготал Стэн Микита, припомнив мою русскую присказку.

Глава 21

Рано утром 26-го апреля в своём жилом номере на спортивной базе «Новогорск», куда вся команда заехала два дня назад, чтобы ничего не отвлекало от подготовки к важнейшей игре, Всеволод Бобров встал ни свет не заря. Сегодняшним вечером его московскому «Динамо» предстояла решающая битва за золотые медали с ЦСКА, который срочно требовалось чем-то удивить. «Чем я буду удивлять опытного матёрого соперника, когда под рукой „пионерский отряд“? Только одному хоккейному Богу известно», — подумал старший тренер, расставив на миниатюрном металлическом игровом поле девять белых фишек с магнитным основанием, три ряда по три кругляша в каждом. И задумавшись над этим магическим квадратом, Всеволод Михалыч неожиданно стал напевать себе под нос:

Всё слежу, чтоб не было промашки,

Всё вспоминаю повара в тоске.

Эх, сменить бы фишки на рюмашки— —

Живо б прояснилось на доске!

— Михалыч, ты чего не спишь? — Зашевелился на соседней кровати его помощник Владимир Юрзинов. — Ещё же шесть часов утра?

— Думаю я, Володя, думаю, — ткнул пальцем в девять фишек на игровом поле Всеволод Бобров.

— Что-то я не пойму, почему на льду девять хоккеистов, а не пять? — Покрутил головой Юрзинов, чтобы отогнать сладкий утренний сон и тоже, надев штаны, присел за игровую хоккейную доску.

Однако вместо ответа, Бобров пропел ещё один куплет из песни Высоцкого «Честь шахматной короны»:

Вижу, он нацеливает вилку— —

Хочет есть. И я бы съел ферзя…

Эх, под такой бы закусь — да бутылку!

Но во время матча пить нельзя.

Ча-ча-ча!

— Ну, Всеволод Михалыч, рассказывай, что придумал? — Обиженно протянул второй динамовский тренер.

— Значит так, смотри сюда, — Всеволод Михалыч провёл пальцем по первым трём фишкам. — Это первая тройка нападения ЦСКА — Михайлов, Петров и Харламов. Далее три фишки — это вторая тройка нападения, Викулов — Фирсов — Трунов.

— Ясно и третий ряд — это Волчков, Мишаков и Блинов, — догадался Владимир Юрзинов.

— Точно. — Кивнул головой старший тренер. — А теперь наши. Против первой тройки ЦСКА выставим: Александрова, Титова в центр и Сашу Мальцева на правый край. Настырный Боря Александров будет мешать играть Харламову, Титов свяжет по рукам и ногам Петрова, а Мальцев как-нибудь разберётся с Борей Михайловым. Вторую тройку нападения ЦСКА мы покроем более быстрыми и молодыми Капустиным — Жлуктовым — Балдерисом.

— Балдерис от Викулова будет улетать, как электричка от зазевавшегося дачника на перроне, — хохотнул второй тренер.

— Точно, — снова кивнул головой Бобров и запел:

Эх, спасибо заводскому другу— —

Хоть научил, как ходят, как сдают…

Выяснилось позже — я с испугу

Разыграл классический дебют!

— А в третьей тройке у нас сыграют братья Голиковы и ветеран Юра Репс, — продолжил Всеволод Бобров. — Они у нас парни цепкие, навяжут вязкую и изнуряющую борьбу тройке Мишакова.

— Допустим, — почесав затылок, согласился Юрзинов. — А что у нас с защитой?

— Молодых Бабинова и Билялетдинова оставим в запасе. В пару к Васильеву поставим Валеру Назарова, а к Филиппову приставим Стаса Щёголева. А ветерана Виталия Семёновича Давыдова будем выпускать вместо тех, кто подустал.

— Значит, играем сегодня в пять защитников?

— Один матч можно отыграть и в пять защитников. — Усмехнулся довольный придуманным планом, Всеволод Бобров. — Раньше вообще играли в две пары оборонцев и ничего, побеждали.

— Посмотрим, что в реальности получится на льду, — не так оптимистично произнёс Владимир Юрзинов.

* * *

В тот же день короткую утреннюю тренировку прославленного армейского коллектива в УСК ЦСКА посетил самый ярый болельщик и высокий покровитель команды маршал Андрей Антонович Гречко. На сегодняшней игре в Лужниковском дворце спорта Андрей Гречко планировал появиться в окружении своих соратников, и ему просто не терпелось там увидеть сконфуженное лицо Юрия Андропова и подчинённых ему генералов. В последние годы Андрей Антонович остро чувствовал возросшее влияние председателя КГБ на генсека Леонида Брежнева, и теперь хотел взять маленький реванш на хоккейном поле. Поэтому маршал Гречко отложил множество срочных дел и заехал на тренировку, чтобы поздороваться с командой и пожелать хоккеистам удачи и само собой переговорить со старшим тренером Анатолием Тарасовым.

— Как настроение? — Первым делом спросил маршал московских армейцев, с которых ручьями стекал трудовой пот.

— Отличное, Андрей Антонович! — Выкрикнул самый шустрый армеец Владимир Петров. — Разделаем сегодня «Динамо» под орех и золотые медали у нас в кармане!

— Молодцы! Так держать! — Засмеялся Андрей Гречко.

— Продолжайте занятие, — недовольно прикрикнул на Петрова и остальных «халявщиков» Анатолий Тарасов, а сам присел с маршалом Гречко на зрительскую трибуну.

— Докладывай как атмосфера в команде, как оперативная обстановка, чем сегодня удивишь Боброва? — Спросил маршал старшего тренера.

— Работаем по заранее намеченному плану, — не без гордости ответил Анатолий Тарасов. — Три дня назад в последней игре расколотили «Спартак» — 7: 1. «Динамо» тоже расколошматим в пыль. Ведь в сборной СССР только четверых моих задействовали. Третьяк всю дорогу запасным просидел. Когда такое было-то? Ребята сейчас многое хотят доказать товарищу Боброву.

— Я тут,