— Честно, я бы лучше прошлась пешком.
— Собирайся тогда. Попрошу счет.
Обвожу грустным взглядом остатки еды на столе. Такое расточительство! Но предложить забрать с собой не решаюсь. Все вокруг такие важные.
Через пару минут мы выходим из японского ресторана и идем по одной из центральных улиц Сызрани. Позади девятнадцать часов пути, впереди еще три раза столько же, но меня это не пугает. Напротив, почему-то хочется ехать и ехать. Как можно дольше.
Мы оба устали, но дорога, как ни странно, не столько вымотала, сколько успокоила, помогла осмыслить происходящее. Обдумать, переварить. Мы оба этим часами занимались. Под музыку в машине. Дорога — она ведь символ подвешенного состояния. Ты движешься к цели, тебе предстоят дела. Но пока нужно ждать. И бездельничать.
Иногда, конечно, мы болтаем. Сегодня, например, в пути я случайно обронила, что ни разу в жизни не ела вкусные роллы. Данил заявил, что если найду подходящий ресторанчик, то сходим. Я загуглила, нашла. Так просто.
— Я тебе отдам деньги за обед.
— Разумеется, — отвечает он.
Темно. Мы присаживаемся на лавочку, смотрим на выключенный фонтан. Я кутаюсь в полы пальто, которое купила в одном из торговых центров Волгограда. Красивое. У нас такие не продают. Мне нравится красиво одеваться. Вообще, гуляла бы и гуляла по торговому центру, на людей смотрела бы. Они другие в городах. Необычные прически, одежда, выражения лиц. Жаль, ни времени нет, ни денег особо.
Данил молчит. Он вообще в основном молчит, я менее разговорчивых людей в жизни не видела. Его ничего не радует, не удивляет. Как будто его внутренний ребенок давным-давно умер от отсутствия баловства и ласки.
Я же... волнуюсь немного. Кладу голову ему на плечо и закрываю глаза.
— Устала? — спрашивает Данил. — Может, поедем в отель?
— Да, скоро уже. Ты снова забронировал два номера? — уточняю.
Он кивает:
— Конечно.
— Почему? — Разглядываю свои новые ботинки на шнуровке, болтаю ногами.
Вчера Данил устроил мне сюрприз, оставив одну на ночь. Я не знала, что и думать. Но решила не забивать голову и лечь спать поскорее.
— Если тебе страшно, ты всегда можешь постучаться, — говорит он с легкой наглой улыбкой, на которую тут же хочется ответить такой же, но вместо этого я фыркаю.
Мы с Данилом часто шутим, балуемся, подкалываем друг друга. Но сейчас мне кажется, что он настроен поговорить серьезно. Не знаю, что к тому располагает. Старинный основательный город, в котором на лавочке мы нашли отдых. Двое суток, проведенных в железной коробке. Хороших суток. Или же настроение Данила? Каким-то образом я улавливаю его желания и подстраиваюсь.
— Я просто всё время жду подвоха, — говорю осторожно. — Ты согласился свозить меня в Омск, практически всегда платишь. До этого дал денег. Бензин опять же... а я что? Да, помню, что спасла хутор от поджогов, но мне ведь было нетрудно.
Данил бросает на меня взгляд, и я тут же краснею.
— Просто... — Качаю головой. — Мне бывает страшно и одиноко.
Он молчит некоторое время. Размышляет.
— Ты не одинока, — произносит наконец. — Я тут.
Внутри всё сжимается, скручивается в тугой узел, а потом рвется будто не по шву. С болью, надеждой и обидой! Я не знаю, в чём дело! Простые слова вроде бы. А может, меня выводит из равновесия тон, с которым Данил их произносит. Два слова всего: «Я тут». Каждый раз, когда был нужен, он оказывался рядом. Я сжимаю губы, чтобы не ляпнуть что-то лишнее.
— Я бы хотел немного рассказать о себе, Марин, — говорит Данил спокойно.
Эти слова выводят из замешательства.
— Не стоит, — прошу сразу же. Выпрямляюсь и смотрю на него в упор. — Ничего не хочу знать. Ни о твоей девушке, ни о семье, ни о планах. Вообще ничего о тебе. Я даже не в курсе, сколько тебе лет. Под тридцать, да? Не говори, пофигу.
— Марин...
Я закрываю ему рот руками. Смотрю умоляюще.
— Мне тоже нелегко. Ты ведь не считаешь, что я бессердечная и что я о ней не думаю? Думаю, и еще как! Что в первую нашу ночь, что во вторую — обещала себе, что такое больше не должно повториться. Я не стану ничего разрушать, но... — снова качаю головой. — Я знаю, что эгоистка. Сама ведь попросила тебя поехать, уговорила, от семьи оторвала. Но я... Боже. — Убираю волосы за уши.
Вертится на языке: «Иначе бы я осталась одна! Иначе бы пропала!» Но вслух произношу:
— Я хочу знать об этой женщине как можно меньше, чтобы забывать о ее существовании. Хотя бы ненадолго. Хотя бы пока рядом с тобой.
— Мы расстались.
— Из-за меня? — вспыхиваю.
— Ты это с восторгом говоришь? — подкалывает он меня. — Могла хотя бы попытаться скрыть радость.
— Да нет же! — Отворачиваюсь, смутившись. Хотя... он из-за меня бросил девушку? Неужели?
Пальчики на ногах подгибаются. Бедняжка она, конечно. Какая я гадкая.
— Я узнал, что она мне изменила, — произносит Данил.
— Ты ведь ей тоже. Вы друг друга стоите, отличная пара. Один — один.
— Да. Согласен. Но отношения мы построили так себе, не находишь? И решили их прекратить. Так что наша с тобой поездка по стране не секретная.
— Данил, мне жаль. Расставание — это всегда грустно. И мне правда не по себе, что в том числе из-за меня так случилось.
— Мне не по себе из-за другого.
Он берет мою руку, перебирает пальцы, рассматривая.
Я бы хотела, чтобы у меня были длинные квадратные ногти, накрашенные красным или розовым цветом. Идеальной формы, как в кино. А не жалкие, подстриженные под корень обрубки.
Ладони Данила очень теплые, а движения неспешные и приятные. Он какой-то другой сегодня. Как будто расслабленный, медленный. Дело не в алкоголе: мы не пили с той ночи в клубе.
— Марина, это не первые отношения в моей жизни, которые я завалил, — продолжает он. — Скрывать не буду, я даже не особо удивился. Причины разрывов всегда разные, изменили мне впервые, но исход всегда был ясен и будто предопределен. Я всё это понимаю, но при этом откуда-то знаю, что если отпущу тебя, то жалеть всю жизнь буду.
— Что? — переспрашиваю я тихо.
Во все глаза смотрю на него.
— Давай рискнем. Ты и я. По-настоящему.
Я замираю, не зная, что ответить. На всякий случай уточняю:
— Ты хочешь этого?
— Ты красивая девушка. Наверное, самая красивая и яркая из всех, что я видел. И для меня ты, без сомнений, особенная. Наверное, с первой нашей встречи. Это был как какой-то рок.
Я широко улыбаюсь и прыскаю. Данил продолжает:
