демонстрировали его намерения.
Нет, ну приятно, конечно. И галантное отношение, и искренняя забота во взгляде, и то как все вокруг давились от зависти. Потому что для лекарского персонала, Шуй был важной персоной. Полубогом.
После его ухода леди Улиша будто состарилась на десяток лет. Посерела вся, застыв на кровати с каменным лицом, не разговаривала даже с приставленной к ней сиделкой и отказалась от еды.
Это что же на нее так подействовало? Неужели к Шую неровно дышит? Теперь точно придушит!
Немудрено, что, накрутив себя таким образом, ночью не сомкнула глаз. Уставшая Кьяла дремала на стуле, а я пялилась в темноту, ожидая какой-нибудь гадости от соседки.
И чтобы вы думали? Дождалась! – от звука скрипнувшей кровати и шороха сдвигаемого одеяла сердце ухнуло в пятки. Рука скользнула под подушку, выуживая припрятанную с ужина вилку. Стиснула ее до побелевших костяшек. Сжалась вся, готовая в любой момент отразить нападение. – Но нет! – Леди Улиша лишь на мгновение замерла у моей постели, а потом пошла куда-то. Видимо, больная нога слушалась плохо, так как при ходьбе женщина ее подволакивала и сильно хромала. Да и передвигалась медленно, опираясь то на стену, то на спинку стула или кровати.
Куда это она? – мельком взглянув на Кьялу, благо ночное светило разогнало непроглядные сумерки, убедилась, что та спит сном младенца и будить ее бесполезно. Тихонько встала и, накинув халат, да сунув ноги в тапки, покралась следом за экономкой.
Упорная женщина забралась по лестнице на самый верх башни. Под крышей гулял ветер и разносил по округе дурманящий запах трав, которые разложили тут для просушки. Стекол на узких, похожих на бойницы, окнах не было. Серебряные лучи лунного света причудливо рассекали тьму, а сухие пучки, подвешенных на веревках, колыхались, отбрасывая причудливые тени.
И за каким она сюда? Ах, ты ж дурища! – уже не скрываясь, ломанулась к женщине и вцепившись в волосы втащила ее в комнату. Улиша ничего хорошего не придумала, как скинутся с башни.
– Идиотка! Ты что творишь? Жить надоело, да? – не сдержалась и отхлестала дамочку по щекам. Я бы еще и выпорола для надежности, чтобы мозги вправить, но тут она всхлипнула и разрыдалась так горько, отчаянно, что внутри все перевернулось.
Присев рядышком, обняла ее, позволив выплакаться на плече. Мы просидели так всю ночь, и она рассказала историю своей жизни здесь. Юная девушка с даром Хозяйственности также попала на Сольвию из другого мира. Участвовала в отборе, вышла замуж. Но брак не сложился. Муж погиб, в стране случился переворот, и она осталась одна. Без друзей, связей и средств к существованию. Конечно, ее не бросили. Храму и стране нужны одаренные люди. Со временем, Улиша нашла свое место при веринском дворе и с тех пор неизменно служила Верине и ее королю. А вот личная жизнь не задалась. После мужа появлялись претенденты на руку и сердце, но она всем отказывала, потому как давно и безнадежно была влюблена в Шуя. Призналась ему, и даже закрутила тайный роман. Но жениться эта храмовническая зараза наотрез отказалась и, вообще, разорвала отношения, как только речь зашла о свадьбе. Ну а тут я, и его решение участвовать в отборе, и несчастный случай, уложивший на больничную койку. В общем, крах всего, что она успела достичь.
– Не переживай так, Ульянка, – я быстро окрестила ее на русский манер, потому как Улиша мне категорически не нравилось, да и она сама не возражала, – все наладится. Еще не знаю, как, но обязательно помогу тебе. Вилку попрошу, чтобы она тебе удачи пожелала. Что-нибудь придумаю. А Шуя этого забудь! Недостоин он такой женщины, как ты! Недостоин! Вот еще! Вздумала из-за этого дурня жизнью раскидываться. Мы тебе другого мужика найдем. И богатого, и красивого, и любящего. Будешь у нас королевой, как и должна!
– Не нужен мне другой! Не нужен, – твердила Ульянка и снова принималась плакать.
Спустившись к завтраку, обнаружили форменный переполох. Всюду сновали встревоженные сиделки. Стражники обыскивали каждый уголок, заглядывая не только под койки и в сундуки, но и в ночные горшки.
Ага! Наверное, нас искали. И, вдобавок, наивно предполагали, что лучшего места, чтобы спрятаться, не найти.
Собственно, когда нас обнаружили, получили мы с Ульянкой по первое число. Особенно Шуй расстарался, прочитав огромную лекцию о недопустимости подобного поведения. Я думала подруга снова расплачется, но она держалась с достоинством. Пусть лицо было покрасневшим и опухшим от слез, но во взгляде светилась гордость и какая-то мрачная решимость.
Все же, крепкий стержень заложен в этой женщине, – не без толики зависти отметила я, – несколько часов назад из-за мужика чуть жизнью не покончила, а теперь ведет себя так, будто ничего и не было. Хорошая королева из нее получится.
Храмовник, видя, что нам по барабану его нравоучения, разошелся не на шутку. Аж слюной брызгал, взывая к совести и угрожая применить крайние меры.
Надоело до ужаса! А тут еще кушать так сильно захотелось. Что там вчера удалось пожевать? Только бульончики да отвары.
Подошла к нему, поманила в сторонку. Как только он развернулся, закрывая собой от посторонних зрителей, схватила его за самое сокровенное у мужчин место и крепко стиснула. Тихонько охнув, Шуй весь сжался. А я, подтянув его к себе за шею, тихонько так, ласково на ушко:
– Варамеюшка, ты чего разорался-то? Никуда мы не пропадали. Не спалось нам. Свежим воздухом дышали, за жизнь разговаривали. Сволочь ты редкостная, Варамеюшка. Оторвать бы тебе все к едрени фени, да Ульянка не простит. А мы с ней теперь лучшие подруги. Ты, что же это, кобель драный, от нее нос воротишь? Поматросил и бросил?
Покраснев, как рак, Шуй промычал что-то невразумительное. Дернулся, бедолага, и заскулил. Держала я крепко, бульдожьей хваткой. Отодрать только вместе с причиндалами можно было.
– Что ты хочешь? – просипел, наконец, храмовник.
– Как что? Попроси у Улиши прощения за скотское поведение. Ногу, наконец, залечи. Ни в жизнь не поверю, что ей месяц тут лежать нужно. И как порядочный человек, сделай ей предложение.
– Да ты… – мужчина задохнулся от возмущения.
– Не нужно, Адель, – Ульянка, положила руку мне на плечо. Как оказалось, она все прекрасно слышала, – не нужно… так. Ты права, он меня недостоин.
Окатив Шуя презрительным взглядом, разжала руку. Вздох облегчения, сорвавшийся с губ мужчины, был лучшим подтверждением, что у меня получилось его достать. Напоследок, я скривилась и брезгливо потерла ладошку о шуйский камзол. После с широчайшей улыбкой развернулась к Ульянке.
– А не навестить ли нам мастера Грола? Говорят, в
