до двери. Пожал руку на прощание.
— Увидимся, Рома. Я в общагу переезжаю. Номер телефона у дяди будет. Если что, звони. А как выздоровеешь, приходи в спортзал.
Рома кивнул и ушел домой. Бедолага, до сих пор ходит полусогнутый.
Я поехал на дачу. Честно говоря, теперь мне не нравилось, что жилье расположено далеко. Я тратил много времени на поездки. Времени, которое мог использовать на тренировки.
Если я не буду тренироваться также, как в лесу, то скоро потеряю форму. А это плохо. Но ничего. Скоро перееду обратно.
Ехал обычным маршрутом. На метро. Потом электричка. По дороге зашел в магазин. Накупил продуктов.
Лес после пожара изменился. Сильно пострадал. Во многих местах остались обугленные стволы. Там, где раньше чащоба, теперь свободное пространство.
Теперь нужно время, чтобы опять заросло. В ближайшем будущем вряд ли. Тем более, что торфяники в Подмосковье продолжали полыхать. И там еще ожесточенно боролись с пожаром.
Так что, моя робинзонада точно закончилась. Надо придумать, как продолжить неистовые тренировки в городе.
Когда приехал, уже стемнело.
На даче осталось мало народу. Многие еще не вернулись. Но те, кто приехал, потихоньку копались в земле. Собирали урожай. Поливали деревья и растения. Огонь не затронул дачи.
Первым делом, я сделал свой обычный круг силовых и ударных. Если с силовыми проблем не было, то материал для ударных пришлось поискать.
Наконец, я нашел бетонные плиты в подвале дачи. Дядя хотел выложить ими дорожку к бане.
Прислонил плиты к стене. И лупил по ним.
Тренировался на улице. Свет не включал. Достаточно фонарей на дороге. Наконец, остановился, тяжело дыша. Все болело. Костяшки пальцев, ребра ладоней, колени, локти и стопы.
— Браво, молодой человек, — сказал незнакомый голос из темноты. — Если бы не видел собственными глазами, ни за что не поверил.
Я резко обернулся. Возле моего забора стоял мужчина. В тени вишни, растущей тут.
Лица не видно. По голосу слышно, что не молодой. Но и не старик. Как он подкрался? Так, что я не слышал?
— Вы кто? — спросил я. — Чего надо?
Незнакомец указал на ворота.
— Меня зовут Воловников. Игорь Станиславович. Можно войти?
Почему бы и нет? Я кивнул.
Мужчина вошел во двор. Приблизился. Потрогал плиту, которую я молотил. Уважительно поцокал языком. Сделал вид, что беззвучно аплодирует.
— Настоящая. Каменная. Как вы это делаете, Виктор Кириллович? Почему руки не ломаются?
Он был одет в темно-серый костюм с галстуком. Короткая аккуратная стрижка. Подтянутый и спортивный. Военная выправка. Ага, я кажется начинаю догадываться, откуда он.
— Тренировка специальная нужна, — ответил я. — И настрой на успех. А вы из какого отдела? Вернее, управления? Пятое или четвертое?
Лицо у мужчины улыбчивое. Но при необходимости он мгновенно посуровел. Как сейчас, например. Улыбку как ветром сдуло. Он стал похож на бульдога, у которого отобрали кость.
— Пятое управление. А откуда вы узнали?
Я пожал плечами.
— В вас за версту можно угадать военного. Поэтому нетрудно догадаться.
Воловников продолжал сверлить меня подозрительным взглядом. Как будто шпиона поймал. Наконец, расслабился.
— Ладно, один ноль в твою пользу, юноша. Да, я действительно из КГБ. Капитан госбезопасности. И я пришел поговорить с тобой.
Он указал на дом.
— Может, зайдем? Мне нужно кое-какие бумаги тебе показать.
Даже так? Это интересно.
Мы зашли в дом. Уселись за столом. В руках у Воловникова, как по волшебству, появилась папка с документами. Он раскрыл ее. Прочитал. Снова улыбнулся мне.
— Тут немножко материалов про вас, юноша. Вы с недавнего времени очень заинтересовали нас.
Угу, как же иначе. Это с какого?
— Когда выступил на соревнованиях? — спросил я. — Или когда поселился в лесу?
Воловников кивнул.
— Вот-вот. Мы всех каратистов взяли под наблюдение. А когда никому неизвестный белый пояс вдруг добрался до полуфинала. И чуть не победил. У многих появились вопросы. Потом аскетичная жизнь в лесу. Это, я вам скажу, и вовсе… нечто небывалое.
Он перелистнул бумажки.
— И вот это. Спасение людей во время пожара. Прямо дядя Степа великан. Мы говорили со специалистами. Они все уверяют, что выжить в том месте, откуда вы вывели людей, невозможно.
Капитан захлопнул папку. Огляделся.
— Кстати, вас представили к награде. За проявленное мужество. Поздравляю. Вот только скажите, Ермолов, кто вы такой?
Мда уж. Никогда не думал, что из-за карате окажусь под колпаком.
— А что в этом противозаконного? — спросил я. — Из того, что вы сейчас перечислили? Я ведь ничего не нарушил?
Воловников покачал головой.
— Нет, конечно. Разве что, по мелочи. Разведение костров, проживание на территории заповедника. Без ведома госорганов. Представление ложных данных о прохождении практики. Ерунда, одним словом.
Он по-прежнему улыбался. Но глаза холодные и неподвижные.
Все ясно. В случае чего, эта мелочь превратится в большие проблемы.
Мне надоели эти игры.
— Что вы хотите? — спросил я. — Я не иностранный шпион. Просто парень, который хочет развиваться. Для себя.
Воловников перестал улыбаться.
— В том-то и проблема. В нашей стране люди должны развиваться для народа. На пользу общества. И не под влиянием восточной философии. А в соответствии с принципами марксизма-ленинизма.
Я не стал спорить.
— Разве это противоречит друг другу? Пользу можно принести в любой форме. Например, эта восточная философия помогла мне. Спасти людей во время пожара.
Капитан поморщился.
— Слушай, Ермолов. Давай не будем толочь воду в решете. Парень ты неглупый, как я вижу. Я тоже буду с тобой откровенен. Короче, расклад такой.
Он помолчал, нахмурил брови.
— Мы предлагаем тебе сотрудничество. И покровительство. Не спеши отказываться. Ты не поверишь, сколько ваших на самом деле уже сотрудничают с нами. Не ты первый. Не ты последний.
Ага, какое прекрасное предложение. Я должен восхититься. Слюни пустить от восторга?
— Меня это не интересует, — тут же ответил я. — Я же говорю. Хочу просто развиваться в карате. И никого не трогать.
Воловников ухмыльнулся.
— Карате — это спорт. И восточная философия, как ты сам сказал. Ты не сможешь вечно заниматься им в лесу. Ты должен будешь общаться с людьми. А тогда тебе обязательно понадобится наша поддержка. Это не вербовка, Витя. Это сотрудничество. Взаимовыгодное.
Я покачал головой. Но капитан тертый калач. Наверняка, не одну вербовку провел. Он собрал документы и поднялся.
— Я еще не ставлю точку. А запятую. В нашей с тобой беседе, — достал из кармана пиджака визитку.
