Фыркаю, но в душе мне дико приятно.
- Ага, ага, скажи это Виктории, - ехидно парирую, не могу сдержать негодование и припоминаю ему эту инстасамку, желавшую покуситься на того, кто принадлежит мне.
Ишь чего, пасть свою не туда раскрыла, гадина. Пусть в другом месте пасется, акула нашлась тут.
- А это было давно и неправда, - парирует в моем стиле, быстро берет меня за подбородок пальцами, поворачивает к себе и целует.
Ооо. Да, милый, убеждай меня, что я красотка. Я не против, очень даже за.
- Все, все, - нехотя упираюсь ему в грудь, - такими темпами мы опоздаем.
- Плевать на всех, - шепчет на ухо муж, искушая и своим голосом, и пышущим жаром телом.
Так, Маша, соберись, не будь тряпкой.
- Не-е-ет, - даже мне мой голос кажется неуверенным, но что поделаешь.
Семейный ужин – дело такое, теперь вошло у нас в традицию. Родители Глеба и мои на удивление быстро подружились и видеться стали даже чаще, чем с нами, но очень резво приучили нас являться на семейные застолья раз в месяц. А в последнее время все вчетвером и вовсе стали наседать на нас с наследниками.
- Подождут, милая, никуда не денутся, сами все узнают, когда время придет, - продолжает искушать меня.
- Так, Макаров, а ну, цыц, поехали, давай, - легонько бью ладошкой по его каменной груди.
А ему хоть бы хны, он лишь игриво дергает грудной мышцей, отчего я и вовсе почти теряю голову. Спасает только то, что он в рубашке.
- Ну же, госпожа Макарова, - с нескрываемым удовольствием перекатывает на языке мою новоиспеченную фамилию, которую я все же взяла, - не будьте букой, порадуйте и себя, и своего законного, прошу заметить, и любимого мужа.
И под напором его глаз, шаловливых рук и настойчивости я сдаюсь. В общем, на семейное застолье мы, как обычно, опаздываем.
- И почему я каждый раз ведусь на это? – спрашиваю у него с упреком, когда мы уже выходим из спальни.
Поправляю на себе юбку, отряхиваю блузку. В этот момент к пятой точке прикасается огроменная ладонь Глеба.
- Ты что делаешь? – уже рычу, смотря на часы.
- У тебя там пылинки, - улыбается, почесывая вновь отросшую бороду, - я отряхивал, а ты что подумала, негодница?
Закатываю глаза, но поднимаюсь на носочках и целую его в подбородок. Все же я настояла, чтобы он больше не брился, а то повадился, видите ли, мне угождать. Но уже через месяц нашего брака я окончательно поняла, что он мне нравится любой, и неважно, с бородой или без, а так, она добавляет ему брутальности, ну, и отпугивает конкуренток.
- У тебя нет конкуренток, Маша, - убеждает он меня.
Чертыхаюсь. Опять двадцать пять. Сколько уже можно озвучивать мысли вслух? Конфуз за конфузом.
- Все на лице написано, креветка, - ухмыляется Макаров, а затем подгоняет меня, ласкающее похлопывая ниже спины, - идем, идем, а то реально опаздываем.
- Компенсируем это приятными новостями, муженек, - парирую и спускаюсь бегом по лестнице.
- Маша, не бегай! – включает заботливого мужа Глеб, закрывает входную дверь на ключ, и в два счета догоняет меня, подхватывая на руки.
Я заливисто смеюсь, обнимая его за могучую шею, и весело веду ножками. Все же мне ужасно повезло с мужем. И на руках носит, и любит такой, какая я есть. Кто же знал, что случайно подписанный документ приведет к таким невероятным последствиям.
А родители наши возмущались опозданию только первые пять минут. После же все совершенно забыли об этой сущей мелочи, ведь мы презентовали им отличную новость. Любвеобильность Глеба дала свои плоды, так что я носила под сердцем нашу общую частичку. Так что к положенному сроку, ровно через восемь месяцев я родила прекрасную девочку с голубыми глазами Макарову Варвару Глебовну. И с первых же минут жизни стало ясно, что она вся в меня. «Мое непоседливое сокровище», любил ласково звать наше солнышко счастливый отец и прекрасный муж. Растет она веселой хохотушкой и постоянно влипает в курьезные ситуации. Вся в меня. Впрочем, это уже совершенно другая история.
Конец
