вопрос — как? Госсобственность? Хотя, чего удивляться, фабрики-заводы распродали, а тут квартирка однокомнатная, подумаешь…
И, кстати, а вот эти ушлые кавказцы чего на лакомый голландский кусок не кинулись? Тупо не знают? Или весь лимит свой и родственников исчерпали? Вот это скорее всего, они ж сразу три или четыре квартиры выкупили. И каким-то образом умудрились подвал под ними тоже прихватизировать. И теперь городили значительное по тем временам сооружение: двухэтажный магазин, первый плюс цоколь. Нехилая затея, если подумать.
Я прошла весь длиннющий шестиподъездный дом. Нету, что ли?
Квартира, по закону подлости, оказалась в самом конце. Ха, ещё и угловая! Как мне, помнится, тогда объясняли: угловая всегда холоднее, поэтому обязательно дешевле. И ещё типа в случае землетрясений они должны обрушиться в первую очередь.
Видок у окон что-то был подзаброшенный. Но с внутренней стороны на стекло были налеплены вырезанные из цветной бумаги крупные буквы: ПР, в следующем окне ОД, потом АЕ и в последнем ТС. За углом на одном из двух окон, расположенных по центру, обнаружилась сиротливая Я. Буквы сперва, должно быть, были красными, но быстро выгорели до почти коричневых. А с учётом отблёскивающих стёкол и вовсе были видны плохо. Креативщики, тоже мне.
Я обошла торец дома, зашла в подъезд, постучалась в квартиру.
— Кто там? — спросили изнутри. Женский голос, молодой. Должно быть, эта Инна.
— Я по поводу вашего объявления.
— А почему вы не позвонили? — подозрительно спросила из-за двери Инна.
— Потому что не успела. Я могу подняться к себе и позвонить. Но пока хожу, могу передумать. Оно вам надо?
Щёлкнул замок, дверь приоткрылась, но по-прежнему осталась заперта на цепочку.
— А как вы узнали?
— На окнах ваших буквы висят. Может, вы меня уже впустите? Что-то я не очень хочу, чтоб меня у вас в подъезде обокрали.
Это, наконец, возымело нужный эффект. Дверь быстро захлопнулась, скрежетнула цепочка по пазу, так же стремительно распахнулась:
— Заходите скорее.
Инна быстро меня впустила и закрыла замок.
— Вас что, тоже уже ограбить пытались?
— А вас? — она пытливо впилась в меня глазками.
— Слышали, наверное, аптека горела?
— А-а-а! Так это вы были?
— Да, повезло вот.
— Ужасная страна! — Инна передёрнула плечами.
Я ничего не стала на это возражать. Страшно тогда было. Так страшно, что некоторые такие вот девчонки сбежали не то что за красивой жизнью, а просто за нормальной. Самым простым путём — выйдя замуж за иностранца.
И эти простые наши, обычные девчонки реально были сильно красивее окружающих их тамошних женщин — достаточно посмотреть фотографии. Тут спасибо, как говорится, европейской инквизиции.
Многие, уезжая, старались совсем забыть о Родине. Представлялись другими национальностями… Инка-то за матерью хоть приехала.
Так, квартира, судя по всему, была стандартная четырёхкомнатная малометражка. То, что потом в документах будут писать как «трёхкомнатная». Коридор побольше нашего, где-то два с половиной на два с половиной. Из него три двери: в зал, в маленькую комнату и в кухонно-ванный коридорчик
— Инна-а… — из кухни, придерживаясь за стенки коридора, появилась пожилая женщина, — Ой, Олечка! А ты чего к нам?
— Здравствуйте. Да вот, весь двор уже обсуждает, что вы через три дня улетаете, а квартиру продать не смогли.
Инна, увидев, что мать меня знает, расслабилась, но совсем чуть-чуть. Ну, мало ли, знакомая. И знакомые знакомых грабили, только в путь. В ответ на мой пассаж поджала губы. Да и пусть.
— Я бы хотела посмотреть.
— Ты купить хочешь? — удивлённо спросила Инкина мать. Блин, не помню, как её зовут.
— Если меня устроит состояние и мы сойдёмся в цене, я готова купить сегодня. Но отдел БТИ, — Росреестра-то ещё нет… — боюсь, не будет столь стремителен. Если вам повезёт занять очередь часов в пять утра и попасть в число принятых счастливчиков — тогда зарегистрируемся завтра. Можно проплатить нотариусу. НО, повторяю, если меня устроит состояние и цена. Смотреть будем?
— Сюда, пожалуйста, — Инна кивнула налево, — Это зал.
В противоположной стене имелись ещё две двери, в совсем уж крошечные спальни.
— М-м, а зал-то проходной, получается?
Да, это считалось явным минусом, не смотря на то, что в подавляющем большинстве хрущёвок залы были проходными. Инна слегка дёрнула губой:
— Да проходной. Не разувайтесь! Мы уже натоптали.
— Как скажете, — я прошлась по залу, заглянула в комнаты, в которых царил некоторый, связанный с переездом хаос — А здесь площадь?..
— Как и зал, вместе тоже восемнадцать, да мам?
Мама покивала.
— А с учётом шкафа?
Между комнатами, как и у нас, был встроен межкомнатный шкаф из жуткого ДСП
— Получается девять и шесть с половиной, что ли…
— М-гм… А батареи когда меняли?
Инна с матерью растерянно переглянулись.
— То есть никогда, с тысяча девятьсот семьдесят третьего года?
— Ну… да.
— И сантехника тоже старая? Пойдёмте, посмотрим.
Кухня, ванная и туалет во всех хрущёвках прижаты друг ко другу. Ладно, хоть в этой серии туалет с ванной раздельные. Стены крашеные «панелями», то есть полтора метра от пола — синие, выше — беленые. Давно беленые.
В жилых комнатах, кстати, побелка была сделана с советским шиком, «с накатом» — когда по фону (обычно светлого оттенка) прокатывался валик с выпуклым рисунком, другого цвета. Обычно маляры имели в запасе три-пять вариантов, или соседи давали валики взаймы друг другу. Такой вариант «обоев» для тех, кто на выдумку хитёр.
Здесь листики и цветочки были напечатаны выпендрёжно, серебрянкой. Но давно, должно быть, задолго до отъезда Инны «взамуж». Извёстка основы пожелтела, местами (на солнце) сильно выгорела.
— Трубы канализации и водоснабжения, я так понимаю, не меняли с момента постройки дома?
— Да, — как будто через силу кивнули обе.
По дороге заглянула в туалет:
— М-м, с потолка подтекает иногда, да? — ну правда, вон разводы просвечивают.
— Маша со второго этажа ремонт сделала, — поторопилась уверить меня Иннина мама, — Теперь не течёт.
— М-гм… — протянула я, как будто не поверив.
Ну да, нагнетаю, а как? Они, буржуины, в Голландию рванут, марихуановые кексики лопать, а нам тут десять лет минимум ещё выживать по-взрослому.
Заглянула в кухне под раковину. Вроде сухо, и плесенью не пахнет, но угукнула многозначительно. Проверила воду. Кран свистит… Покрутила вентили в ванной. Хмыкнула. Дёрнула за верёвочку верхний сливной бачок в туалете, постояла, послушала
