— Как вы про Зимина…
Мальцев стукнул ладонью по столу, который заходил ходуном.
— Эпитафии не заслужил. Дрянной был человечишка. Сколько взяток с нас вытянул, подсчитать бы да предъявить. Но некому. Но ты мне зубы-то не заговаривай. Что там у тебя случилось?
— Библиотеку Вишневских вскрыли, — придумал я на ходу отмазку, заодно переводя разговор в тему, мне интересную: как-никак, катастрофа у Вишневских случилась аккурат после того, как Мальцевы книги прислали.
— И что там?
— Не уверен, что имею право об этом говорить, — состроил я загадочную мину. — А что вы так встревожились, Игнат Мефодьевич? Неужели там есть что-то от вас?
— От меня? — он удивился так естественно, что последние сомнения отпали в том, что с мальцевской посылкой было что-то нечисто. — Ты не забыл, враждовали мы. Враждовали.
Он сжал руки в кулаки, в выцветших старческих глазах вспыхнула на миг лютая злоба. Мальцев ненавидел Вишневских даже сейчас, когда от тех ничего не осталось, кроме имущества и памяти.
— Ради денег иногда вражду отставляют, — невозмутимо заметил я.
— Это те отставляют, кому честь клана недорога, — отрезал Мальцев. — Я с этими подлецами никаких дел не имел.
— Даже ради того чтобы сделать какую-нибудь пакость? — удивился я.
Похоже, моя гипотеза не выдержала проверки. Зря только съездил.
— Чтобы пакость сделать, дела иметь необязательно. Хех, — неожиданно закхекал Мальцев. — Мал ты еще, не понимаешь. Но лучшая пакость — это та, где на тебя ничего не указывает и никто не подумает. И только ты один будешь с тайной радостью наблюдать за врагом и знать, что все его нынешние проблемы, — на твоей совести.
— Голова вы, Игнат Мефодьевич, — льстиво сказал я.
— Учись, — наставительно поднял Мальцев палец. — И не только у меня. У врага тоже можно учиться. Побить его самого его же приемом, это как?
— Это гениально.
Я размышлял, как бы теперь побыстрее отсюда выбраться. Сидеть и слушать маразматические мальцевские речи времени не было.
— Ничо, поймешь еще, — вздохнул Мальцев, которого, похоже, мой ответ ничуть не обманул. — Я чего тебя хотел видеть-то, догадался?
— Вряд ли вы по мне соскучились.
Он опять закхекал.
— Другой бы на твоем месте был бы в этом уверен. Но ты умен, не отобрать.
Лесть была настолько грубой, что я даже говорить ничего не стал, лишь посмотрел Мальцева с явным укором. Мол, был о вас лучшего мнения. Но он уже давно привык игнорировать чужие недовольные взгляды.
— Поэтому, Ярослав, мне больно, когда я вижу, что ты прешься в расставленную ловушку, да еще и Дианку с собой тянешь.
— Вы сейчас про что, Игнат Мефодьевич? — мне даже притворяться удивленным не пришлось. — Я вашу внучку с соревнований не видел. И не общались мы с ней никак все это время.
— Еще бы общались. — Он усмехнулся и сжал кулак. — Дианка у меня вот где. Коль запретил, против моего слова не пойдет.
— Ну так куда я ее могу тянуть?
Мальцев свел руки перед носом и постучал кончиками пальцев друг о друга.
— Ты думаешь, Светка просто так к вам попросилась? Ее папка наверняка настрополил, за вами приглядывать. Так что Дианку я в вашу команду не пущу, и не проси. Ищи пятого, где хошь, — неожиданно сказал он. — Другого я бы и предупреждать не стал. Но к тебе у меня слабость. Веришь, нет — иной раз кажется, что ты мой внук, а не этот малахольный Андрей.
Он попытался изобразить улыбку доброго дедушки, но получилось не особо: анатомия крокодилов к улыбкам не располагает, только к хищным оскалам.
— Зря вы так про Андрея.
— Нет, Ярослав, не зря. Нет в нем стержня. Ни в нем, ни в его отце. В Дианке есть, но кто ж бабе клан передаст? — Мальцев хитро прищурился. — У нас клан древний, с историей. Но поднялся при мне. Вот и боюсь: уйду — и конец ему придет, с такими-то наследничками, мать их, — забормотал он почти невнятно. — Все-таки подбирать нужно жену не только по происхождению.
Он опять потер руки, напомнив при этом паука, которые перебирает лапами, в ожидании, что кто-то вляпается в его паутину. Что бы он мне сейчас ни пообещал, силы иметь не будет и выступит только иллюзорной приманкой.
— Так вот я о чем, Ярослав. Уйду я — и клану нужна будет поддержка, сильное плечо. А твоему клану сильное плечо нужно сейчас. Думаешь, Ванька тебе поможет? Он только пыль умеет в глаза пускать. Наобещает с три короба, покажет себя добреньким правителем. Но это лишь морок, иллюзия, понимаешь? Внутри он совсем не такой. Внутри он ведет свою игру, и она не всегда оборачивается на пользу тому, с кем играет. Держись от него подальше, целее будешь.
Он уставился на меня своими блеклыми глазами в ожидании ответа, пришлось выдавить:
— Я бы и рад держаться подальше, но обстоятельства…
И даже руками развел, показывая огорчение.
— Да, тебе особо не попрыгать, — покивал Мальцев. — Но предложение о дружеской поддержке от нашего клана все равно в силе.
— Взамен чего? — осторожно уточнил я.
— Дружеская поддержка, Ярослав, не предполагает чего-то взамен, — довольно закхекал Мальцев. — Исключительно из хорошего расположения к тебе. Разве что в надежде, что ты поможешь моему клану, когда меня не станет.
Сказано это было пафосно, но Мальцев, несмотря на видимую дряхлость, был стариком крепким и живучим. Ему удобно было казаться немощным. Но казаться — не значит быть.
— Вам рано говорить о смерти.
— О смерти говорить никогда не рано, — отрезал он. — Или ты боишься принимать на себя какие-то обязательства?
— Я никогда никому в помощи не отказывал — осторожно заметил я. — Если проблема с Андреем пока не решена…
Фразу я не закончил, потому что врать не хотелось, а так собеседник сам додумает. Он и додумал.
— Я верю, что решится. Но я хочу быть уверенным в будущем, Ярослав. Дай клятву.
Клятву давать категорически не хотелось, тем более что предполагался вариант, записанный у Мальцева на листочке, который он подвинул ко мне по столу. Клятва была магической и наверняка с кучей подводных камней, часть из которых я могу обнаружить глубоко в будущем.
— Игнат Мефодьевич, вы же понимаете, что император это посчитает нарушением запрета на договоры с другими кланами? — как можно укоризненней спросил я.
— Чегой-то? — удивился он. — Где договор, а где клятва?
— Разве клятву предполагается заключить не как часть договора? — заметил я. — Более того, если я даю клятву по вашему выбору, тогда и вы должны дать по моему.
— Вот тогда точно получится договор, — недовольно пожевал губами Мальцев. — Вот всем ты хорош, Ярослав, кроме возраста. Пятнадцать лет — ни то ни се. Десяток бы тебе еще набросить — в самый раз было бы.
