Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Поэтому я не стану. Не сейчас. Сделаю, как говорит, а там посмотрим. Постараюсь выяснить, насколько серьёзно он настроен и что ему нужно. Может, это просто первые эмоции, и он поймёт, что мы ему не нужны. А он не нужен нам.
Все смотрят на нас очень внимательно. Захар подходит и приобнимает за плечо, показывая, что я могу на него рассчитывать.
— Всё хорошо, — улыбаюсь, глядя ему в глаза и стараясь скрыть свои истинные эмоции. — Костя отвезёт нас с Савелием домой. Я тебе напишу.
Брат кивает, но вижу, что ни капли не верит, что всё хорошо. Будет волноваться, допытывать, как и что. Но я с этим справлюсь, навыки конспирации у меня имеются.
— Поехали, — максимально нейтрально говорю Макарскому, прощаюсь со всеми и иду к воротам.
Когда оказываемся в машине, отрезанными от остальных за закрытыми дверями, мне приходится сильно постараться, чтобы унять панику. Малыш ведь всё чувствует.
Если во дворе дома Котовских я ещё как-то держалась, понимая, что не одна, сейчас осознаю, в каком опасном положении оказалась.
— Адрес назови, — отзывается с водительского сидения Макарский, а мне хочется выпрыгнуть с малышом из машины и бежать куда глаза глядят.
Но я называю. Обнимаю Савушку, прикрыв глаза, целую его в макушку, вдыхая родной запах. Глажу по спинке, пока он умащивается поудобнее и прикрывает глазки.
Я выстою. Пойду на любые условия, что поставит Костя, но сохраню своего малыша. Не отдам, чего бы мне это ни стоило.
* * *
К моему дому подъезжаем минут через сорок. Савушка хнычет, когда бужу его, чтобы выйти из машины. Ему уже и на ночной сон скоро, он привык рано ложиться.
— Тише, малыш, сейчас будем дома, — говорю ему и целую в сморщенный недовольный носик и тут же ловлю на нас внимательный взгляд Макарского.
Отворачиваюсь, не желая разбирать, что именно в этом взгляде. Себя тоже не хочу анализировать. Слишком много эмоций, связанных с ним, я пропустила через себя за эти полтора года, слишком много слёз пролила в тишине и одиночестве, показывая всем остальным, что всё в порядке.
— Катерина! — к нам навстречу торопится Лидия Васильевна — женщина в возрасте, у которой я снимаю квартиру. — Вот я тебя и поймала.
Её ещё сейчас мне не хватало.
— Я и не пряталась, Лидия Васильевна, — разворачиваюсь к раскрасневшейся от быстрой ходьбы женщине.
— Как же! Я дважды приходила! Вот вчера в двенадцать, и до этого тоже.
— Вы же знаете, что я на работе в это время, а няня никому не открывает. К тому же, у меня телефон есть.
— Ага, — кривится, уперев руки в бока. — Всё у тебя есть: и телефон вон с экраном каким, и няня, только денег за квартиру я не вижу.
Как она мне надоела. Квартиру я сняла у её сына, который с семьёй уехал три месяца назад, и с тех пор эта женщина меня донимает. То наперёд за полгода плату требует, то ключи запасные забрать хочет, ей видите ли, надо ходить контролировать, чтобы порядок был.
А ещё ходит и всем соседям рассказывает, что как могли меня вообще тут учителем взять в посёлке, если я — девушка, не обременённая моралью. Ребёнка нагуляла, живу одна, деньги непонятно откуда беру.
— С вашим сыном я договаривалась об оплате десятого числа. Вот десятого, после моей зарплаты, и рассчитаюсь, — отрезаю и разворачиваюсь идти к подъезду.
— Ишь ты! Грубиянка! — уже привычно летит в спину.
— Стоп, — вклинивается Макарский, а меня коробит, что он всё это наблюдал. — Лидия Васильевна?
— Да, — приосанивается хозяйка квартиры. — А вы кто?
— Тот, кто не позволит так разговаривать с Катериной, — я загораюсь возмущением, когда Макарский достаёт пачку купюр и протягивает Лидии Васильевне. — Завтра она съедет.
Женщина быстро берёт деньги и сразу засовывает в карман. Даже не пересчитывает, потому что и так понятно, что там больше, чем я должна ей заплатить.
— Как завтра? А убирать кто будет? Я, что ли?
— Клининг вызовите, — бросает Макарский и кивает мне на подъезд, — там достаточно.
Я хочу возмутиться, но начинает плакать Сава. Наверное, этот переполох испугал его. Крепче прижимаю малыша к себе, решив разобраться с Макарским после, и иду к подъезду.
Савелий редко ведёт себя так, как сейчас. Голосит, выкручивается, выгибается. Личико всё красное, а голос такой, что уши закладывает. Я с трудом выношу его крик, хочется сразу сделать всё, что ему хочется, зацеловать и заобнимать, но сейчас я даже где-то в глубине души рада, потому что надеюсь, что папочке не понравится и он сбежит обратно.
— Давай ключи, — Макарский отбирает у меня связку, которую я, учитывая разбушевавшегося Саву, едва выуживаю из кармана, и сам отпирает дверь квартиры.
Приглашение ему не нужно, он без него отлично справился, приперевшись ко мне. Я стараюсь держать себя в руках и успокоить сына, но внутреннее ощущение потери безопасности заставляет ныть в груди.
Сбрасываю кроссовки и иду с малышом в зал — нашу единственную комнату, не считая кухни и санузла. Понятия не имею, где Макарский собирается расположиться на ночь. Пусть спит на табурете на кухне. Жаль, что на двери комнаты у меня нет замка.
Сава, весь зарёванный и уставший, наконец успокаивается. Ещё всхлипывает, требуя приложиться к груди и, наконец, спокойно уснуть, но уже хотя бы не кричит.
Я полностью игнорирую Макарского. Чести много — внимание ему уделять. Раздеваю сына, мою его быстренько под краном, потому что на ванную нет ни времени, ни сил, надеваю чистый подгузник и футболочку.
Костя, засунув руки в карманы, стоит у окна. Он тут лишний. Неужели не чувствует? Это мой мир. Мой и сына, а Макарского я вычеркнула. Вышвырнула из мыслей и из сердца. По крайней мере, так всё это время считала.
— Можешь выйти? Мне надо Саву покормить.
— Я чем-то мешаю? — разворачивается к нам и смотрит в глаза.
Всем, Костя. Всем.
— На ночь он ест грудное молоко, — смотрю в ответ в ожидании, что до него дойдёт.
— И? Мой сын будет сосать грудь моей женщины. Почему я должен выходить?
О, он серьёзно?!
— Костя, пожалуйста, — говорю ровно, но сдерживать яростные нотки получается с трудом. — Ребёнку надо уснуть в привычной обстановке.
Ну же, Макарский, не спорь. Просто уйди.
— Хорошо, — отвечает спустя несколько секунд молчания. — Буду в кухне.
Когда он выходит, у меня получается, наконец, спокойно выдохнуть. В теле всё равно сохраняется напряжение и сейчас оно выстреливает дрожью в пальцах и скованностью в плечах. Молоко отходит плохо, я вижу это по Саве, который сосёт быстро и яростно, но потока толком дождаться не может. Пытаюсь расслабиться, как учил Захар, чтобы гормоны сработали, и малыш смог получить своё молоко.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
