Гадать, куда подевался попутчик в чёрном, только понапрасну терять время. Нету и прекрасно. Главное, чтобы не успел увидеть её постыдного бегства, не говоря уже о заново выползшей проблеме данного дня – предстоящего поиска свободного места в ближайших купе. Хотя Дэниз была уже согласна на любое, даже если там будет сидеть с десяток Полов Гилморов.
Плотно и как можно бесшумней закрыв за собой дверь, да покрепче вцепившись в ручки чемодана и дорожной сумки, девушка едва не крадучись двинулась буквально на удачу. И как на зло (может по воле случая или благодаря через чур насмешливой судьбе) все последующие купе были заняты буквально под завязку. Так что с неумолимым приближением наглухо закрытых дверей тамбура вагона, её начала бить паническая дрожь. Если она так и не найдёт одно несчастное свободное место, ей же придётся переходить в следующий.
Кажется, сердце надолго остановилось именно у двери последнего купе. Она даже не сразу его открыла, вернее, трясущиеся пальцы соскочили с дверной ручки, ухватившись за неё изначально не совсем удачно.
Может плюнуть и вернуться? Она ведь по любому себя накрутила больше, чем это вообще было допустимо. Вдруг она совершает ошибку и бежит сейчас вовсе не из страха быть соблазнённой шикарным мужчиной, которого хрен повстречаешь так же случайно в любом другом месте, включая тот же многолюдный Леонбург. Он же не насиловал её. Сразу отпустил и отступил, стоило ей взбрыкнуть и едва не закатить истерику. Дело ведь не в нём… Испугалась она далеко не его…
Наверное, она уже не думала над тем, что делала дальше, скорее совершая последующие действия на условных рефлексах и автомате. Пальца обхватили дверную ручку более правильным захватом будто сами собой, машинально, как и нажали её до характерного щелчка, потянув ламинированную панель в нужную сторону. И она так же не сразу поняла, что или кого увидела.
– Глазам своим не верю! И эта красавица тоже сбежала!
Это Дэниз сперва не поверила представшей перед ней картине, а точнее, дошедшей до её сознания экспозиции из такого количества знакомых лиц, которых она мечтала встретить всех сразу в одном месте в самую последнюю очередь, особенно после того, как очнулась из лёгкого забытья противоречивых мыслей и… желаний. Но даже наличие Пола Гилмора, мамаши-великанши с её любознательным сыночком и гея-альбиноса в данном купе не сумели перебить недавно пережитых потрясений, которые продолжали напоминать о себе на теле и в шокированной памяти беглянки зудящими метками прописанных следов синеглазого Дьявола. Что они вообще могли знать об истинной причине её побега и тем более о том, каких ей стоило усилий переступить через себя, чтобы войти к ним сюда и с невозмутимым видом закрыть за собой дверь?
Откровенно говоря, ей было плевать. Плевать, какими глазами на неё все смотрели в совместном гробовом молчании, плевать, что думали в те минуты, пока она распихивала свои вещи без чужой помощи на самую высокую багажную полку почти над головой единственного незнакомого ей здесь человека (не забыв перед этим вытащить из бокового кармана сумки специально положенную туда книгу) и плевать, что ей придётся остаток пути провести именно с ними, слушая их пафосные беседы с неуместными вопросами, перемеженные прочими нежданными ситуациями. Это далеко не конец света. А до окончания пути всего-то где-то не более десяти часов. Да и место у неё, слава богу, не рядом с Полом Гилмором, а это дорогого стоило (пусть тот и восседал теперь напротив, но это куда лучше, чем впритык, плечом к плечу).
– Вам моя трость не мешает? Не рискнул её на полку закинуть, боялся, что потом не достану.
Дэниз действительно заметила трость, приставленную возле её кресла у дверей, но уже после того, как о ней сказали за несколько секунд перед приземлением девушки на мягкую опору спинки и сиденья. Чёрная, лакированная, не исключено что из эбонита, с серебряным набалдашником в виде головы лысого орла. Даже сердце ёкнуло, то ли от восхищения, то ли от очередной догадки, что с такими «антикварными» вещами в подобных купе, как правило, не разъезжают. Вот только сегодняшний день определённо выходил из общепринятых представлений о так называемом статусе-кво. Так что волей-неволей, Дэнни пришлось скосить настороженный взгляд на пока что неизвестного ей здесь пассажира, сидевшего по центру между ней и фанатом Стивена Кинга.
Ещё один попутчик в чёрном, только не в сплошном и не настолько молодой, чтобы вызывать в лицах противоположного пола завышенный интерес. Но, надо отдать должное, интерес иного ракурса не мог не задеть даже самых искушённых, не говоря уже о пытливой наблюдательности Дэниз Эпплгейт.
Чуть ниже среднего роста, где-то около семидесяти лет (что тоже не всегда точно определимо), с короткой стрижкой белоснежных волос на плотно посаженой круглой голове с высоким лбом и завораживающим цветом васильково-голубых проницательных глаз. В сочетании с дорожным костюмом в чёрную клетку-полоску на тёмно-сером поле, идеально облегающем фигуру средней упитанности, и с весьма внимательным, но мягким взглядом, включая приятный едва уловимый то ли одеколон, то ли крем после бритья, мужчина производил довольно положительное впечатление эдакого ухоженного интеллигента в очень преклонном возрасте. А про голос и манеру идеально излагаться, наверное, можно стихи слагать.
– Да нет, совершенно не мешает. – и как видно, это был первый за всё время путешествия момент, когда Дэнни испытала не только чувство долгожданного умиротворения, но и искреннюю симпатию к абсолютно незнакомому ей здесь человеку. Так что улыбнулась она ему практически неосознанно и едва не с ярко выраженным облегчением.
А ведь если так подумать, займи последнее здесь место парочка Скотта и Тэнди, кто знает, чем бы для неё это всё закончилось в конечном счёте.
– Такая обуза, если говорить по правде, вы не представляете. – мужчина заговорчески чуть склонился в сторону девушки и в шутливой манере слегка понизил голос, будто делился чем-то интимным, не предназначенным для чужих ушей. – Месяц назад растянул лодыжку, теперь чувствую себя беспомощным стариканом без этой штуки, да и с ней порой, как со списанной торбой… То притулить некуда, то не дай бог забудешь куда поставил.
Дениз с радостью посмеялась бы над его шуткой, если бы её не продолжало прессовать напряжением, пережитым в другом купе с другим попутчиком.
– Ну да, беспомощность всегда подрезает, особенно, когда ещё так молод и полон нерастраченной энергии.
– Вот видите, вы меня понимаете. – он улыбнулся ещё шире, словно обрадовался обнаружить в своей соседке наличие нежданного интеллекта с располагающей симпатией. – Тем более, когда подобное неудобство настигает тебя в самый неподходящий момент, за месяц до долгожданной поездки в северную столицу. Стыдно признаться, но только сейчас сумел вырваться из реала, чтобы в коем-то веке попутешествовать по родной стране. А ведь мечтал об этом практически с младших классов, даже был уверен, что стану путешественником-первооткрывателем, а в итоге, прожил, подумать страшно, сколько лет на одном месте, в одном городе.
– А откуда вы едете? – не то, чтобы ей было так уж любопытно, но не поддержать беседу со столь приятным собеседником было бы просто грешно.
