и горы раритетных дисков, помимо отсутствия машинок и помимо строгих синих цветов, — это самый странный, который я когда-либо видела, страшный ловец снов, больше похожий на паутину ужаса, а не на нечто прекрасное.
— Что это?
Никита морщится, отмахиваясь.
— Подарок Марты. Она говорит, что я обязан себя заставить...
Моргнула. К черту...
— Тебе это нравится?
— Ну... как бы я должен, но нет...
— Артем в курсе?
— Он сюда почти не заходит.
— А... подожди... тогда... на вечеринке Нина сказала, что ты с каким-то другом здесь в комнате, да?
Вспоминает.
— Ну, там парень какой-то попросил джойстик, я его особо не помню.
Прекрасно... снова смотрю на это чудище над кроватью, пока Никита спокойно ложится в постель.
— Хочешь, я сдеру это — И пока загорается, спрашиваю. — и отдам Марте обратно? Вы к ней поедете когда-нибудь?
— На следующей неделе... — Улыбнулся. — У меня завтра тренировка, а они вроде из Ирландии будут лететь.
Вот и хорошо. Вот и посмотрим... только это чучело я все же уберу.
— Свет... — Шепчет, попросив сесть рядом. — Можешь мне опять рассказать сказку?
— Сказку?
— Если нет, ладно... — Отворачивается к стене, вздохнув.
— Погоди... — Начинаю соображать. — Сказку? Про черепашку?
Обернулся, улыбнувшись и кивнув.
— Я спрошу, ладно?
Снова кивнул.
— Ты тогда с самого начала её слышал?
— Почти... Но я плохо помню.
Поразительно.
... Когда возвращаюсь в зал, Артёма уже след простыл. И Что? Ушел спать, забыв обо мне?
— Убаюкала, сказочница? — Его голос где-то над головой.
Поворачиваюсь к лестнице... а он улыбается и манит меня к себе.
— Тём, где мне спать? — Опять поднимаюсь по ступеням. Теперь уже за ним.
"За тобой бегу на край света босая"
На мне же и правда нет обуви. Следую за ним на террасу, но стоит только двери закрыться, Тёма берет за руку и ведет к кожаному креслу, усаживая в него через миг. Откуда-то находит огромный плед, укутывая меня с ног до головы, и просто садится на доски рядом.
— Ты застынешь.
Вместо ответа показал на звездное небо.
— Ты заболеешь, дурак.
На "дурака" оборачивается и привстает, вдруг оказавшись прямо передо мной.
— Я хотел спросить про отца и попросить кое-что...
— Что?
— Сначала первое.
— Ммм... — Моя рука опять потянулись к его лицу. — Родители давно развелись, папа лет десять здесь не был, а теперь жаждет вернуться.
— Ты против?
— Нет... Он просил встретить его на машине.
— Когда?
— В субботу. Но это... решу потом .
— Если забуду, напомни, съездим.
Удивилась, правда.
— Честно?
Ладонь замерла на впадинке ниже его кадыка, и от каждого своего движения, я хочу впервые забыть, что в сексе по сути нет ничего особенного. Хочется поверить, что вместе с учащенным биением сердца бывает какая-то химия. Мамочки, даже стыдно об этом думать.
Он все спрашивает про родителей, говорит, что все же познакомится с мамой нормально. А я смеюсь в ответ, желая верить каждой его улыбке.
— Свет, я попросить хотел...
— Ой... — перебиваю. — Тем, можно Никитке в среду в главный зоопарк съездить на школьном автобусе?
И пока молчит, пытаюсь заверить, что не спущу с него глаз.
— Хорошо, Свет.
Так просто соглашается, мамочки...
— Спасибо. — Тянусь чмокнуть в щеку, но тот лишь позволяет сцепить на шее руки.
— Подожди... — Выдыхает. И сквозь ледяную кожу я точно чувствую как бьет его пульс. Немного отделяюсь, укутывая нас в пледе. И не сразу осознаю, что он только что попросил...
Замерла. Повторяет.
— Можешь сказать, что любишь меня?
Стоит ли сейчас отшучиваться, врать об обратном или лучше просто взять и признать очевидное?
— Люблю...
Ему этого достаточно, ибо в следующую минуту он уже ныряет ко мне, прижимаясь крепче и целуя шею легким касанием. Хочется не дышать, но легкие разрываются от нехватки кислорода, заставляя глотать воздух от простых поцелуев... нет, не так, от его поцелуев.
Артём вдруг тянет за собой, падая на доски, ловко ловит меня за талию и бесцеремонно усаживает на своём животе.
— Ты...
Подносит палец к моим губам, и даже так вижу, как облизнул свои. Замолкаю, дав шанс нам двоим, пытаясь выбросить любые мысли о происходящем... Не осознавать, просто чувствовать... Чувствовать, загораться, откликаться бедрами на каждый его чёртов выдох, проклинать собственные джинсы, дать ему шанс скользить под его же футболку, дать шанс коснуться меня самой, дико желая никогда больше не забывать, как он прикусывает край губы, стараясь дышать ровнее.
Над нами звёзды, рядом стрекочут сверчки, а вдалеке огни чуждого города, в который сейчас совершенно не тянет. Зато манит к его губам, позволяя наклониться. Артём помогает снять дурацкую черную футболку, снова притягивая к своим поцелуям. Боже, мне чертовски кого-то мало...
Мне впервые хочется кого-то раздеть... я словно девчонка, впервые узнавшая о существовании влечения. Жутко... притягивает.
Он скидывает футболку, я обрываю собственный глубокий вдох, уже скользя по его контрастирующей коже... чёрт, сколько можно? Как это всё не забыть?
Руки тянутся к его ширинке, только моя тьма ещё не наигралась.
— Нет уж. — глубокая останавливающая хрипотца.
— Ты...
Снова не даёт договорить, резко перевернувшись и поменяв нас местами. Смотреть на него снизу вверх? Чёрт, это чуточку стыдно... До тех пор, пока не отрывает мои руки от лица, положив те к себе на плечи. До тех пор, пока не раздвигает мне ноги, дав напомнить о наличии совершенно неуместной одежды.
Хочется выгнуться каждым касанием, хочется вырваться и одновременно остаться на месте. Хочется ускориться, но одновременно тянет никогда не заканчивать.
Артём заставляет выругаться одним контрастом ледяных пальцев, скользнувших под бюстгальтер.
— Ты просто дьявол какой-то...
Рычит же, но быстро утихает, расплетая второй рукой мой взлохмаченный хвостик. Умудряется потянуть локоны, поджимая меня саму под собственное тело.
— Обнаглел.
— У тебя ещё есть желание говорить?
Нет, откровенно, нет... Спускается к шее, опять начиная своё, только вместо того, чтобы отдалиться, я поступаю так, как хочу сама, подставляю больше, обхватывая его ногами. С ума сошла... только бы не думать и не бояться. Бретельки спущены, позволяя ему целовать и прикусывать. Кажется, у кого-то фетиш, но думать... не думать об этом сейчас.
Звёзды на небе впервые танцуют под ритм моего сердца, быстро сливаясь в одну белую полосу.
