потому что от удара тени в силовое поле метавшийся там светлячок вдруг вспыхнул ярким прожектором. По ушам ударил противный визг. Когда маленькая звезда снова превратилась в светлячок, я увидел, что тень отскочила и после небольшой паузы начала двигаться по большой дуге, словно пытаясь зайти с другой стороны. Мало того, в какой-то момент она растаяла, но финт не прошел. Пусть я и потерял ее из виду, но энергию разрушения чувствовал все так же отчетливо. Так что резко сделал пол-оборота, правой рукой придерживая уцепившуюся мне в плечи и тяжело дышащую Заряну.
Тень опять дернулась к нам, но, увидев приготовленный к обороне щит, передумала нападать и заговорила. Это был очень странный шепот. Что-то среднее между шипением пара на высокой ноте и шуршанием листвы.
– Ты кто такой? Зачем ищешь меня?
– Тебя ищет много людей, – постаравшись, чтобы голос не дрожал, ответил я. – И ведь есть за что. Чему ты удивляешься?
– Ты что, жандарм? – зашипела тень.
– Нет, – мотнул я головой, не отрывая взгляда от постоянно сдвигающейся в сторону тени. – С чего ты взял?
Разговор был очень важен. Пока он говорил, шло время, а группа быстрого реагирования приближалась. По крайней мере, я на это очень надеялся. К тому же на светлячок особой надежды не было. Уже сейчас я видел, как судорожно он бьется в силовом поле, словно очень хочет сбежать.
– Тогда почему ты лезешь не в свое дело?
– Потому что ты делаешь детей сиротами, а это уже мое дело! – ответил я с неожиданной для самого себя яростью.
– Я им помогаю, – с не меньшей яростью прошипела тень.
– Убивая родителей? – В моем голосе появилась презрительная ирония.
– Они продают своих детей Академии. Продают, как животных!
А вот теперь взбесился он, и, кажется, у стоявшего за тенью Кукольника с этой темой связано что-то очень личное. Хотя читать эмоции по шипению и голове без лица было крайне трудно. Но я все же уловил перемену настроения и понял, что разговор подходит к концу, а это плохо.
– Но Академия не концлагерь. Что в этом плохого?
– Ты не знаешь, что там с ними делают!
Кажется, я перестарался. Лиственный шорох потерялся в взвившемся до уровня паровозного свистка шипении, и тень снова прыгнула. Причем, опять исчезнув и быстро описав полукруг, появилась практически со спины. Пришлось заваливать Заряну на плитку тротуара и практически переступать через нее, скрутившись штопором, подставляя щит под метнувшийся к нам мрак. Опять полыхнуло, и тень взвыла. Причем вой почему-то не спешил стихать, а наоборот, нарастал и менялся. Только через десяток ударов бешено стучавшего сердца я понял, что это сирена жандармского броневика. Черная угловатая махина буквально рухнула с неба, полосуя окрестности толстенным жгутами прожекторных лучей.
Я даже испугался, что нас раздавят, как букашек, поэтому присел и постарался накрыть Заряну своим телом. Из летающего броневика даже не горохом, а тяжеленными гирями посыпались закованные в броню орки. Они разошлись широкой цепью и разбежались по парку. Я тут же прислушался к своим ощущениям и понял, что уже не чувствую пугающего сгустка энергии разрушения. Тень ушла.
В этом не было ничего удивительного. Если Бисквит не ошибается, для контроля за тенью Кукольник должен ошиваться где-то поблизости, а значит, сейчас ему стало очень неуютно и точно не до нас с Заряной.
– Ты в порядке?
– Нет! – взвизгнула девушка. – Отойди от меня! Все из-за тебя! Ненавижу!
Это была классическая истерика. Я совершенно не знал, что делать. Действительно отойти или попробовать обнять и утешить. Что касается последнего – судя по выражению глаз Заряны, этого лучше не делать: морду точно расцарапает. Хорошо хоть, пришла помощь извне. Рядом, как чертик из табакерки, возник незнакомый гоблин в темно-зеленом комбинезоне. Обвивший чашу змей на нашивке наглядно показывал, что он медик. Скорее всего, полицейский. Гоблин заквакал и начал водить лапками перед лицом девушки, и она тут же осоловела. Затем просто уснула. Что было дальше, я не видел, потому что надо мной навис орк в броне и, как мне показалось, злобно рыкнул:
– Иди за мной.
Еще раз посмотрев на Заряну и поняв, что гоблин-медик остается рядом с ней, я пошел за зеленокожим штурмовиком. Через минуту стало понятно, что мы направляемся к очень знакомому магокару. Бенедиктус, вопреки обыкновению, стоял снаружи и внимательно осматривал окрестности. Иваныч по сторонам не глазел, а сверлил меня злобным взглядом.
Интересно, я когда-нибудь увижу его в благостном настроении или для него это невозможное состояние?
– Вот как у тебя это получается, залетчик? – злобно прошипел гоблин, явно подражая какой-то рептилии. Русские слова в таком оформлении звучали особенно ядовито. – Ты за декаду испортил три свистка. Это рекорд среди моих агентов. При этом толку от тебя ноль.
– Разве? – Мое нежелание лезть с гоблином в свару было тут же смыто праведным гневом. – А кто вычислил куклу? Кто нашел поставщика Кукольника?
– Толку от этого, – буркнул гоблин, явно понимая, что переборщил. – Твой цыган как сквозь землю провалился.
– Тогда вот вам еще одна наводка, – с ехидством сказал я. Хотелось пожелать ему не пролюбить и ее, как предыдущие, но нужно хоть иногда прислушиваться к здравому смыслу.
Гоблин тут же сделал стойку, опять став похожим на таксу, учуявшую запах крысы. Прикольный вид, но дразнить его не стоит. Вон как задергался. Даже маленькая пауза ему была невыносима:
– Говори.
– Есть серьезное подозрение, что он как-то связан с Академией и детьми, которых туда продают родители.
Мой толстый намек на желание узнать, что это вообще за торговля детьми, был гоблином напрочь проигнорирован:
– Подробности.
Выкобениваться я не стал и выложил все как есть – всю нашу с Кукольником беседу. На память никогда не жаловался, так что получилось почти дословно.
– Ну, может, в этом и есть смысл, – задумчиво проговорил Иваныч.
– Вы это серьезно? – От жгучей иронии мое лицо, наверное, совсем перекосило.
– Ладно, ты хорошо поработал. Молодец.
– А сахарок? – не удержался я от сарказма.
– Не зарывайся. Я все равно жалею, что подобрал тебя, а не выбросил в человейник. Это была минутная слабость под влиянием доброты госпожи. Уверен, еще не раз об этом пожалею.
Выдав свой спич рубленными фразами, гоблин развернулся и залез обратно в мобиль.
Бенедиктус, закончив пялиться в темноту, посмотрел на меня и укоризненно покачал головой.
– Сам знаю, что заносит, но ничего не могу с собой поделать, – ответил я на его пантомиму, используя общий, потому как до сих пор не знаю, владеет ли Беня русским.
Так, стоп. Бисквит предупреждал, что не стоит называть Бенедиктуса Баней даже мысленно. Вдруг вырвется. Вроде орк выглядит благодушным увальнем, но у нашего артефактора, когда он изрекал это предупреждение, было такое лицо, что лучше поостеречься.
Бенедиктус сочувственно кивнул и полез на водительское сидение. Через пару секунд магомобиль взмыл в небо.
Да уж, внешность явно обманчива. Размеренность и неторопливость – это явно не о напарнике шефа. К тому же стоит помнить о том, как он среагировал на монстра из сейфа. Помнить каждый раз, когда начнет проклевываться снисходительное отношение к паграду атоа. То, что он принадлежит к высшей касте воинов, я понял, даже не спрашивая Бисквита.
Кстати, насчет аномально чувственного орка.
Достав телефон, я набрал номер артефактора.
– Але, – послышался сзади хриплый голос, хотя телефон не успел издать ни одного звонка.
Я от неожиданности прыгнул вперед и резко развернулся. Передо мной стоял хохочущий орк в бейсболке.
– Не смешно. У меня сегодня такой вечер, что подобную шутку мог бы и не пережить.
– Извини, – тут же смутился орк.
Блин, как же легко сбить его с толку.
– Ты как вообще? – проявил заботу Бисквит. – Говорят, было весело.
– Обхохочешься. А ты тут какими судьбами?
– Ну ты же сам просил отслеживать твой свисток, – даже удивился орк. – Вот я и контролю. Увидел срабатывание и сразу вызвал всех, кого можно. Не надо было?
– Что ты! – чуть не замахал я руками. – Надо, и очень. Спасибо за оперативность. И за светляка тоже, иначе порвали бы меня как Тузик грелку.
– Как он, не сбежал? –
