– Сава, ты куда? – робко касается моего плеча Смирнова, когда, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пытаюсь уйти. – Мы же только пришли.
– Зря волновались, – киваю в сторону лестницы на второй этаж. – У Свиридовой всё хорошо!
– Погоди! – Злата всматривается в спину подруги, в обнимку с Булатовым поднимающуюся в хозяйскую спальню. – Они же расстались. Марьяна сама сказала.
– Обманула, – пожимаю плечами и хочу как можно скорее вернуться домой. В этом рассаднике пьяного веселья и разврата ощущаю себя лишним, да и Смирнова здесь как бельмо на глазу: слишком правильная, слишком скромная – всё слишком.
– Меня обманула? Марьяна? Нет, она не могла, – чуток осмелев, Злата цепляется за рукав моей толстовки, а меня разбирает нервный смех: не могла она, ну конечно!
– Про меня же обманула!
– Скорее, не сказала! – оправдывает лживую подругу Смирнова.
– И что целовалась со мной, не сказала? – понимаю, как тошно Злате это слышать, но иначе не знаю, как открыть ей глаза на Свиридову.
Девчонка вся сжимается, тут же отпускает мою руку и, наклонив вниз голову, прячет свои эмоции под копной каштановых волос. А я ощущаю себя монстром: видел же, как Златка на меня смотрит, как краснеет и робеет рядом со мной, но одной левой сравнял её чувства с землёй.
– Прости! – взъерошив на голове волосы, сам беру Смирнову за руку. – Нам лучше отсюда уйти.
Злата не спорит. Всё так же изучая взглядом свою обувь, она покорно идёт за мной через двор к парковке и молчаливо ждёт, когда приедет такси. Благо машина приходит через считаные минуты. Открыв дверцу, помогаю Смирновой занять место и уже хочу сесть рядом, как она вдруг поднимает на меня свои карие, затуманенные слезами глаза и впервые не прячет смущённого взгляда, смело заглядывая в мою душу.
– Марьяна тебе нравится, да? – спрашивает в лоб.
– Какое теперь это имеет значение?
– Большое, Сава, – бормочет, отпуская слезинку стекать по щеке. – Знаешь, ты мне тоже очень нравишься. Наверно, как никто и никогда в этой жизни. Быть может, я даже тебя люблю.
Смирнова смахивает слёзы и тут же продолжает:
– Я могу позволить тебе сейчас уехать, а завтра ты, быть может, заметишь меня. Только я так не хочу.
Таксист недовольно что-то ворчит, подгоняя нас, но Злата словно не замечает его.
– Прежде чем решишь сесть рядом, Сава, ты должен знать, что Марьяна не любит Булатова. В этом я уверена! Он однажды уже втоптал её в грязь и, не сомневаюсь, сделает это снова. Я не в курсе, почему она с ним встречается; хочет бросить, но всё равно уходит с ним. Может, назло тебе, а может, он её заставляет. Чего ты усмехаешься? Думаешь, я слепая? Не замечаю, какой затравленной Марьяна выглядит рядом с Тохой? Впрочем, я ничего не утверждаю. Только сегодня Марьяна мне позвонила и просила приехать. Ей было плохо. И если сейчас она здесь и делает глупости, то это от отчаяния. По ошибке, понимаешь?
– Мне всё равно, – выдаю ложь за правду. Мне больно, обидно, хреново, как никогда раньше, но ни черта не всё равно. И Смирнова это видит.
– Если так, поехали! – тонкие губы девчонки дрожат в натянутой улыбке. Она наперёд знает ответ: я останусь.
– Ну, долго вы там ещё? – снова кряхтит водитель, обернувшись к нам.
– Свиридовой повезло с подругой, – ухмыляюсь, вспоминая, как сильно Нана грезила о друзьях. Хотя бы у одного из нас детские мечты сбылись.
– Садовая, 15, – называю нетерпеливому таксисту адрес Златы и закрываю дверцу авто.
Не дожидаясь, пока огни такси скроются из вида, бреду обратно. И вроде шагаю уверенно, но всё как в тумане: не замечаю разнузданного хаоса и пьяных в стельку рож, не чувствую случайных толчков и отвратного запаха электронных сигарет. Смотрю на опустевшую лестницу и умоляю разыгравшуюся фантазию заглохнуть. С какой-то наивной надеждой оглядываюсь по сторонам: вдруг Нана одумалась и спустилась. Но, кроме чужого безразличного к её судьбе веселья, ничего не нахожу.
– Ве-е-тер! – тянет заплетающимся языком Симонов и, едва держась на ногах, цепляется за моё плечо. – На хрена ты пришёл?
– Тебя забыл спросить! – стряхиваю с себя придурка, но подняться на второй не решаюсь: кто я такой, чтобы диктовать Нане, как надо жить. Вместо этого иду в гостиную к дивану, на котором сидят все наши, и решаю дождаться Свиридову внизу, чтобы посмотреть в её счастливые и влюблённые глаза ещё раз.
– О, Ветров! Молодец, что пришёл! – машет рукой со стаканом газировки Осин. В отличие от полоумных гостей, он в себя всякую дрянь не вливает. – Давай к нам! Чемпионы должны держаться вместе!
– Влад, ты больной? – пихает его в бочину Копосов. – Ветер нам чуть всю игру не запорол. По-любому баскетбольное поле с хоккейной коробкой перепутал.
Сидящие за угловым диваном пацаны тут же начинают басовито ржать.
– Да ладно вам! – горланит подползший следом за мной Симонов. – Рожа Булатова давно ищет встречи с крепким кулаком.
– Ну-да, ну-да! – заливаются парни. – Твоя физиономия, Митька, уже нашла! Что всё забыть не можешь?
– А вы, идиоты, всё ещё верите каждому слову своего капитана! – огрызается Симонов, видимо, не на шутку осмелевший после пары банок пива. – Ветер, да скажи уже им, что это ты мне рожу разбил!
Молчу. Судьба Симонова меня сейчас интересует меньше всего. Впрочем, и без меня хватает желающих почесать языками.
– Влад, на правах хозяина дома, скажи, чтоб Митьке больше не наливали. А то, думает, восемнадцать стукнуло, так всё можно.
– Правда, Симонов, харе пить!
– Да оставьте вы его! – бубнит Осин. – Это мы победители, а Митька у нас лузер. Спор Булатову продул? Продул! Завтра Тоха его раздавит, как таракана. Так что пусть гуляет в последний раз.
– Продул? – вопит Симонов. – А ни фига! Это вас Булатов в очередной раз развёл как девочек. А вы и рады хавать!
– Фильтруй базар, Митя! А то недолго и от нас по роже получить!
– Симонов, ты, может, что упустил, пока лопал. Да только Тоха Марьянку уже как минут пятнадцать назад наверх увёл, – потирает ручонки Миха.
Челюсти скрипят от напряжения: слушать этих уродов невыносимо. Но как бы мерзко ни было на душе, я хочу докопаться до правды, а потому снова молчу.
– Ага, а то вы не знаете, как Булатов девок себе снимает, – брызжет слюной Митька. – Думаете, Свиридова исключение?
Всё внутри горит огнём: понятия не имею, какие методы в арсенале у богатеньких засранцев, но желание свернуть шею Булатову множится с каждой секундой. Останавливает только одно: не похоже, чтобы Нану силой заставляли идти наверх.
– Не гони, Митя! Марьяна сама сюда пришла, – вступается Влад, подтверждая мои мысли. – Да и не пила ничего. Сидела тут тихо – глазами хлопала.
