хоть и не было собственных колес, но он мог бы снова одолжить девятку, на которой мы крепили барыгу, к тому же я был уверен в нем как в себе – варианты с подставами и сплетнями исключались. Так, что я набрал его номер:
– Братан, есть вариант колеса вымутить на ночь?
– Ты поюзать хочешь или барыгу хлопнуть? – уточнил Акбар.
– Да не те колеса – я имею в виду тачку какую-нибудь.
– Хуй знает. А зачем?
– Короче, мне надо сегодня одну красотку дать, но она на даче. Причем там еще ее родители, братья и черт знает кто еще, поэтому ехать надо под утро.
– Ааа Джанфранко, – засмеялся Акбар, подразумевая, очевидно, Дон Жуан, – а че за телочка?
– Ты не знаешь.
– Черная?
– Какая разница?
– Тачку хочешь?
– Да.
– Черная?
– Да, да, да…
– Ты че за тип опасный, – обрадовался он, – ехать-то далеко?
– Десять километров от Москвы. На бензин я, если че, лаве скину.
– Ко мне сейчас кент мой едет – он за рулем. Если согласится, можем все замутить.
– Братское сердце, – обрадовался я, – по-братски, сделай, чтобы он согласился!
– Давай, Джанкарло, наберу.
Через пару часов парни уже были возле моего подъезда – Акбар и его кореш по имени Бек-Мирза, крепкий приветливый даг в бархатном спортивном костюме и ярких замшевых мокасинах. Я сразу созвонился с Мирой и условился, что буду у нее в три часа ночи. «Надеюсь, все уже уснут» – написала она вдогонку.
До выезда оставалось несколько часов, а у меня как раз завалялась шишка гидропоники, так что я предложил отъехать в укромное место и скоротать время с ней.
– А есть через что? – спросил Акбар.
– Молодой! – ухмыльнулся Бек-Мирза и извлек из багажника красный бонг размером с ногу.
Дунув, мы заехали в Макдак, сожрали по бургеру, потом покурили еще и в приподнятом настроении отправились в путь. Было уже темно, когда мы пересекали МКАД. На поиски нужно поворота, а потом следующего, а потом следующего потребовалось еще часа полтора, но, наконец, мы въехали в нужный поселок. Мы припарковались в пятидесяти метрах от огороженных кирпичным забором двух гектаров, составлявших Мирин дачный участок, густотой застройки напоминавший скорее небольшой центрально-европейский городок. Парни закурили, а я набрал Мирин номер.
– Да, пончик, – послышался из трубки ее голос. Она была удивительно спокойна.
– Я на месте, детка.
– Сейчас я тебя встречу.
Положив трубку, я улыбнулся и подставил парням кулак:
– Не прощаемся.
– Давай, Франческо, за нас там тоже пару палок кинь, – рассмеялся Акбар, касаясь своим кулаком моего.
– Я, если чо, мотор не буду глушить, – подколол Бек-Мирза.
– Постараюсь в темпе вальса, – бросил я уходя.
Когда я вышел из машины, было часа четыре утра – успело рассвести, и слепящее солнце припекало макушку. Улица, по которой я шел (точнее укатанная грунтовая дорога между двумя глухими заборами), упиралась в другую, идущую перпендикулярно, метрах в ста впереди. Как раз в той стороне из ворот кто-то вышел. Я приложил ладонь к глазам на манер козырька и убедился, что это была моя крошка. Она шла навстречу – во вьетнамках и коротком белом сарафане, надетом на голое тело, с обнаженными загорелыми плечами и распущенными черными волосами, струившимися шелком, как вода из-под крана. Она подходила все ближе, и я уже различал изгибы ее фигуры – идеального куска мяса, прикрытого невесомой материей. Мне захотелось схватить ее за задницу, прижать к забору и поиметь не отходя от кассы. Пока я прокручивал в голове эту сценку, она, замедлив шаг, подошла вплотную, поцеловала меня в губы и смущенно опустила глаза.
– Потрясающе выглядишь, – лучших слов у меня не нашлось, но это было именно то, что я хотел сказать: Ты. Выглядишь.Потрясающе.
– Спасибо, пончик, – улыбнулась она и пояснила, – сейчас пойдем вдоль забора, чтобы охранники не увидели.
– Как скажешь, бэбэ, – решив, не уточнять вооружены ли охранники, согласился я.
Выглянув из-за угла одного здания, Мира быстрым шагом переходила к следующему. Затем все повторялось вновь. Я полностью доверился ей и даже не смотрел по сторонам. Честно говоря, и не было такого варианта – даже если б очень захотел, я бы не смог отвести взгляд от ее шикарной упругой задницы, маячившей перед самым моим носом. Достаточно было протянуть руку, чтобы схватиться за нее. Именно это я и сделал.
– Потерпи, сладкий, – спокойно попросила Мира.
– Я не виноват, что кое у кого такая сексуальная задница, – пожал я плечами.
«Еще минута и я сорву с нее эту тряпку и задам такого жара!» – неоновой вывеской загорелось у меня в голове. Я просто не верил, что все это происходит.
Наконец, обогнув участок по периметру, мы вошли в Мирин домик, достаточно большой и густо напичканный дворцовыми цитатами, чтобы уменьшительно-ласкательный суффикс сразу же показался неуместным. Я все еще молча следовал за ней в тени свисавших со стен массивных деревянных рам, обрамлявших мрачноватые пейзажи эпохи Северного Ренессанса, украдкой косился на русский бильярд в викторианском стиле (!), притаившийся в дальнем конце гостиной, пока мы не оказались у винтовой лестницы, ведущей наверх. Мы поднялись. Из коридора вело три двери – в ванну, гардероб и Мирины покои. Обстановка розовой девичьей спальни состояла преимущественно из огромной кровати с балдахином.
– Малыш, ты просто идеальна! – рычал я, обхватив Миру сзади, и жадно стягивая с нее сарафан.
– Ты тоже, красавчик, – отозвалась она как-то слишком кротко.
Я толкнул ее на кровать и лег сверху, схватив за запястья так, чтобы она не могла пошевелиться. Мне просто хотелось сожрать ее. Отпустив тормоза, я вцепился ей в задницу и, превозмогая усталость, устроил спринт с шлепками, плевками и всякими дикими штучками. Обливаясь потом, мы кувыркались на необъятной постели, метражом напоминавшей однушку в панельном доме на московской окраине. Я выкладывался на сто десять процентов, а она безропотно потакала мне, благодарным поскуливанием отвечая на каждое движение.
Прошел, вероятно, час или полтора, и комната заполнилась ярким утренним солнцем. Взяв свое, мы молча лежали в постели – я на спине, а она на животе, обхватив меня рукой и носом уткнувшись в мое плечо. Я смотрел в потолок и гладил Мирины волосы. Мне отчаянно хотелось наговорить ей всяких глупостей, но это было бессмысленно – произошедшее в этой спальне не могло перерасти во что-то большее. Мира и сама понимала все лучше меня – в конце концов, это были их правила.
Собравшись с силами, я поднялся, отыскал свои трусы, натянул джинсы и
