Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Он ни за что не отдаст это право. Право владеть небожительницей! Никто, никто не посвящен в это волшебное таинство! Никто не вхож в колдовские чертоги! Только он здесь властелин! И Юлия принадлежит в эти мгновения только ему!
Савва просто смешон, наивно полагая, что он, его дети, семейные проблемы что-нибудь да значат в эти мистические мгновения. Ничто, ровным счетом ничто земное не сравнится с этим божественным полетом! Ему нет сравнения. Ему нет цены!
Он не отступится от своего положения. Ведь это только кажется, что он раб ее пера. Никто и не догадывается, что он, Эмиль, – истинный повелитель! Без него она как без рук, без того самого пера. Ей неведомы тайные нити его могущества. Да и он сам слабо их представляет, но он владеет ее душой и талантом. Следовательно, она принадлежит только ему. Вот истинная любовь. Любовь – всепоглощение. Поглощение божественного дара, таланта, без коего Юлия – не Юлия.
Бледная рука Юлии бессильно висела перед глазами Перфильева. Тонкие пальцы нервно подрагивали, иногда точно электричество пробегало по телу писательницы. Грудь вздымалась, дыхание, прерывистое, глубокое, выдавало ужасное волнение.
Что ж, телесная оболочка великой души принадлежит иному господину. Но разве это преграда? Нет преград для тех, кто на небесах стоит рядом!
Эмиль Эмильевич осторожно, едва-едва прикоснулся пальцами к руке. А что, если рискнуть, может, коварный Крупенин ошибается? Вдруг да и случится чудо и он, Перфильев, станет единственным повелителем Юлии, тайным и могущественным?
Рука писательницы осталась неподвижна, Юлия не почувствовала его прикосновения. Он взял ее пальцы в свою ладонь и сжал их, чувствуя, как безумная энергия перетекает и в его тело. Перфильев продолжал читать текст, но голос его становился все тише, они оба впали в состояние подобное тому, в которое гипнотизер вводит своих подопытных. Будто не ведая, что творит, Эмиль Эмильевич наклонился над сидящей Юлией, чуть помедлил и прильнул губами к ее устам. Несколько мгновений прошло. Перфильеву показалось, что он потерял сознание в эти мгновения, а когда открыл глаза, то натолкнулся на распахнутый взгляд Юлии.
Этот взгляд обрушил его с небес, а произнесенные слова ударили так больно, как будто он переломал себе хребет.
– Ты с ума сошел, Эмиль! – Ее голос показался ему хриплым от негодования. – Ты разум потерял?
– Прости, – он едва смог совладать с собой. – Я так увлекся текстом. Мне кажется, меня тут не было, это не я! Не ты! Я был в ином мире! Ты околдовала меня! Твое творение! Я потерял чувство реальности!
Писательница смотрела на него с сомнением и не верила ему! Ее лицо исказила гримаса отвращения, точно она съела некую дрянь. Юлия отодвинула стул и нехотя поднялась. Еще бросила на Перфильева изучающий, незнакомый, враждебный взгляд.
Боже милосердный! Один невинный поцелуй разрушил все? Все очарование их единения! Неужели Савва оказался столь прозорлив и коварен! О нет, ему недоступны такие тонкие материи!
– Уже поздно, – холодным отчужденным тоном произнесла Иноземцева.
Быстрыми движениями она принялась складывать написанное в аккуратную стопку. Эмиль ползал по полу, помогая ей. Она вручила ему рукопись, как всегда, для правки.
– Ступай уж. Устала, лягу, – и, не глядя, пошла из комнаты.
Эмиль некоторое время не мог подняться. Потом заставил себя встать и, словно слепой, пошатываясь, покинул разрушенные волшебные чертоги.
Когда все семейство собралось утром за столом, их ожидал приятный сюрприз. Мамочка нынче встала и вышла к завтраку!
– Юлия! Солнышко! – Савва Нилович кольнул внимательным взглядом и поспешил поцеловать жену. – Ты что, нынче осчастливила нас своим присутствием? Неужто закончила роман?
– Почти, немного осталось, но в целом все уже свершилось. – Юлия устало посмотрела на кофейник, и мисс Томпсон тотчас же поспешила налить ей кофе.
– Ты не спала опять? – заботливо осведомился муж.
– Отлично выспалась. – Юлия пригубила ароматный крепкий напиток, подперла рукой голову и принялась мешать сахар в чашке. Несколько мгновений семья слушала звон серебра о фарфор.
– Что-то я Эмиля Эмильевича не видал?
– Он ушел не очень поздно. Получил рукопись и ушел. Полагаю, его несколько дней теперь не будет. Для него уже совсем нет дела. Сама управлюсь.
Ложка улеглась рядом с блюдцем, Юлия медленно жевала бутерброд, опять же любезно намазанный гувернанткой, которая ухаживала за хозяйкой, как за ее детьми.
Неприязнь, верней, едва промелькнувшая интонация неприязни, совершенно незаметная, едва уловимая, как легкая тень, не осталась незамеченной опытным наблюдателем. Савва скрыл улыбку.
– Что ж, дети, нынче мы едем гулять! – неожиданно громким и звонким голосом объявила Юлия Соломоновна, и радостные детские вопли заглушили все остальные слова и звуки.
А именно, смех Крупенина. По всему выходило, что с мистическим экстазом покончено! Какой угодно ценой! Внутренний голос ему подсказывал, что плата оказалась невелика.
Глава тридцать пятая
Осень 1912 года
Иноземцев и Крупенины обедали в ресторане «Донон», этом любимом местечке столичных литераторов. Многие посетители узнавали и отца-издателя, и дочь-писательницу. Поэтому без конца приходилось отвечать на любезные приветствия и выражения восторга. Юлия любила «Донон» и частенько захаживала сюда.
Когда обед уже подходил к концу, Савва Нилович, словно невзначай, осведомился у тестя:
– А что это не видать давно нашей белокурой Лорелеи, несравненной Фаины Эмильевны? Уж не приболела ли она?
Юлия оставила кушанье и подняла голову. Вот-вот, вспомнила, а то все мучилась, что это хотела спросить у Соломона? Она тоже заметила, что почти не сталкивается с Фаиной в квартире отца, но не придала этому значения. А теперь поняла, что именно это ее и насторожило.
– Хороший вопрос, вы, как всегда, батенька, чрезвычайно деликатны! – усмехнулся Соломон Евсеевич. – Впрочем, какая разница! Вопрос неизбежен, как и неизбежен конец нашей с Фаиной истории. Видите ли, Савва Нилович, вы всегда ратовали за неизменность семейных ценностей. Поэтому вам отрадно будет узнать, что я решил воссоединиться со своей женой после стольких лет… мм… разлада. Она скоро прибудет и, вероятно, теперь уже останется со мной и с вами.
Юлия не верила своим ушам.
– Мама возвращается окончательно? Забудет о своих вояжах, поклонниках и поселится с тобой? Вы будет жить вместе? После всего того, что ты ей устроил? – она изумленно покачала головой.
– Ты не веришь, дщерь, в искренность моих порывов? Не желаешь воссоединения твоих родителей и торжества законного брака? – Иноземцев придал своему голосу величественную суровость и поднял руку с салфеткой, как с флагом.
– Мне трудно это представить. Я забыла, как это было, слишком давно! – Юлия Соломоновна грустно смотрела на отца. Очередная выдумка, спектакль?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
