– Хелен, прохладно. Идем домой?– с тревогой произнесла Лили.
Сестра вздрогнула, оглянулась, потерла себя ладонями по озябшим плечам и пошла в дом.
– Эта улица всколыхнула все воспоминания. Она столько значит для меня. Даже сердце зачастило…
Лили понимающе грустно улыбнулась и коснулась щеки сестры тыльной стороной ладони.
– Уже поздно. Пойдем. Хочешь – поговорим? Или нет – лучше завтра. Сейчас тебе надо выспаться. Завтра не нужно рано подниматься, спешить некуда. Я могу даже завтрак в постель подать. Спорим, у тебя давно такого не было?
Хелен тоскливо улыбнулась и крепко обняла сестру.
– Хорошо. Мне так много нужно тебе сказать…
– Вот и поговорим. Только завтра, ладно?
Хелен закивала, а чтобы не расплакаться от нахлынувших чувств, задержала дыхание и что есть силы зажмурилась.
– Ну-ну, дорогая моя, идем,– погладила сестру по спине Лили и вместе с ней в обнимку пошла вверх по лестнице.
Двухуровневая квартира Хардов была так же уютна внутри, как и дом снаружи. Расположение комнат, мебель, дизайн, маленькие безделушки – все дышало теплом, излучало что-то знакомое, родное. Комнаты будто были наполнены благодатной аурой, пронизывающей все и всех, дающей ощущение гармонии и внутреннего благополучия. Легко было дышать этим воздухом, и ничто не вызывало тревоги и дискомфорта.
София встала у стены гостиной, подперев ее плечом, и с удивлением заметила, как не перестает ликовать душа от присутствия в этом странно сказочном мире, будто из мечты. Сердце подпрыгивало, и дыхание сбивалось, хотелось смеяться и кричать на весь мир: «Как я счастлива!» Она и сама не понимала, что с ней творилось. Ведь это был всего лишь другой город, дом ее тети.
– Девочки, поднимайтесь на второй этаж, комната направо. Там для вас постелено, в душевой приготовлены полотенца. Примите душ и укладывайтесь. А тетя принесет вам на ночь молоко с печеньем,– заботливо проговорила Лили, захлопывая входную дверь.– Томас, приготовь для девочек молоко.
– Будет сделано,– добродушно рассмеялся Томас и поспешил на кухню.
Девочки поднялись в гостевую спальню, а Лили с сестрой прошли в другую гостевую комнату.
– Тебе тоже надо принять душ и поспать. На тебе лица нет… Свежие полотенца и халат в ванной комнате,– сказала Лили и, грустно вздохнув, собралась уйти.
Хелен остановила сестру жестом и хотела что-то сказать, но та перебила ее настойчивым тоном:
– Поговорим утром, у тебя круги под глазами и язык заплетается. Иди в душ, а я заварю тебе лечебный чай.
– Спасибо за заботу,– тихо проронила Хелен и устало села на край кровати.
Она обвела взглядом комнату и опустилась на спину. Это был ее дом, в котором она выросла. Когда умерли родители, в доме осталась жить Лили с Томасом, а она уехала с Ланцем в Эль-Пачито. Это была ее комната. Здесь ничего не изменилось, кроме занавесок, новых покрывал и ковриков на полу, остался даже прежний запах. И неугасающие в памяти картины из прошлого замелькали перед глазами, мгновенно нагнав тоску и глубокое сожаление о бесповоротности принятых решений.
Травяной чай Лили был кстати, иначе гнетущие воспоминания и отчаянная жалость к самой себе не дали бы сомкнуть глаз. С беспокойными мыслями и с тяжестью в груди Хелен погрузилась в дремотное состояние.
***
Ворота были заперты. Ставни окон плотно прикрыты, и не ощущалось обычной утренней суеты. Ланц Дьюго нахмурился и недоуменно помассировал виски. В голове шумело от ночного веселья в кругу собутыльников и их горячих женщин. Встряхнув головой, он сосредоточил взгляд на доме и с растущим любопытством и легким раздражением пошел к крыльцу.
– Почему так тихо? Где рабочие? Эй…
Ланц остановился у крыльца и огляделся вокруг.
– Эй, кто-нибудь откликнется?– прокричал он еще раз.– Дерьмо, где вы все?
Дернув за дверную ручку, Ланц с недовольством обнаружил, что дверь заперта. А это могло значить только одно: Хелен не было в поместье. Обычно с утра хозяйка фермы кормила рабочих и собирала дочерей в школу. Но сейчас в поместье никого.
– Ты тоже удивлен?– послышался голос из конюшни.
Ланц оглянулся, щурясь от яркого света, и разглядел одного из своих работников.
– Где Хелен?– буркнул Дьюго.
– Не знаю. Мы все позавтракали в кафе у Фреда и готовы к работе. А ты опять спал с бутылкой?– усмехнулся мужчина.
– Не твое дело. Иди работай,– рявкнул Ланц и стал шарить рукой под перилами.
Запасной ключ от входной двери был на месте.
Холодная тишина резала уши. Ланц медленно пересек гостиную и остановился у лестницы на второй этаж. Закинув голову вверх, он прокричал:
– Хелен… Милинда… Софи… это что – шутка?
В ответ ему лишь проскрипел пол. Он раздраженно хлопнул себя по бедру и тяжелой походкой пошел в столовую. Не успел войти, как увидел белый лист бумаги, одиноко лежавший на столе. В записке были две коротких фразы: «Уехала с детьми в Хьюстон. Но лучше тебе не искать нас и не звонить! Хелен».
Ланц недоуменно сдвинул брови и почесал свой засаленный взъерошенный затылок, затем расстроенно покачал головой и, достав из шкафа бутылку виски, наполнил стакан.
***
Сквозь ветви клена яркие лучи солнца били в окно комнаты, где спала Хелен. Они медленно ползли по подушке к лицу и подбирались к закрытым векам женщины. Сквозь сон она ощутила приятное тепло на коже и поморщилась. Приоткрыв глаза, она тут же зажмурилась – шаловливые лучи сверкнули яркой вспышкой прямо в зрачок. Хелен вытянула руки из-под одеяла и с наслаждением потянулась. Приподнявшись на локтях, встряхнула головой, и светлые волосы тяжело рассыпались по подушке.
Не успев очнуться ото сна, женщина почувствовала невыразимую тяжесть в груди, и ее мысли лихорадочно завертелись. С нарастающим напряжением и отчаянием Хелен вспомнила события прошлого дня, покой и нега от утреннего пробуждения улетучились в одно мгновение. Тяжелый вздох вырвался из ее груди, и горькие слезы покатились по щекам.
Она поднялась с постели и, чтобы не дать лицу раскраснеться от слез, поспешила в ванную комнату. Мельком взглянув на часы, Хелен с удивлением отметила, что уже давно не позволяла себе спать так долго. На часах было 10:17 утра.
Сочувственно улыбнувшись себе в зеркало, она склонилась над раковиной и умыла лицо прохладной водой, затем снова обратила взгляд на свое отражение. Ее лицо было уже не так молодо, как двадцать два года назад, когда она собиралась выходить замуж: оно потеряло былую свежесть, сетка морщин у глаз и на лбу, хоть и была еле заметна, но при внимательном рассмотрении омрачала настроение. Кожа на лице и шее желала лучшего ухода.
Хелен с жалостью усмехнулась: «А ведь я могла быть гораздо моложе в свои сорок лет. Если бы была счастлива и спокойна…»
