дрова. Заметив Диоса, он отвлекся и окликнул их:
– Эй!
Диос поколебался, но все-таки повернул лошадь и подъехал поближе к ограде.
– Здравствуй, Родрик. Как поживаешь?
Родрик сверлил Эни взволнованным взглядом. Она скованно улыбнулась. С того дня, как они нашли раненого Юста, Родрик больше не приходил, и они не виделись. Нельзя было не задуматься: волновался бы он о ней, если бы узнал, что не только Юст оказался эвендином?
– Неплохо, – ответил Родрик с большим запозданием и наконец посмотрел на Диоса. – Хотя лорду было бы невредно озаботиться благополучием деревни, а не только своим собственным… Колодцы почти пусты.
– Я ему передам, – пообещал Диос.
– Могу я узнать, куда ты направляешься?
– Точнее, куда я везу миледи? Не беспокойся. Со мной она в полной безопасности.
– Отсюда дорога только в лес, к границе. Ты не хуже меня знаешь, что там творится.
– Сейчас в лесу затишье, ильфиты как испарились. Не веришь – пойдем с нами, убедишься лично.
Диос говорил серьезно, но без вызова. Родрик помедлил, снова бросил взгляд на Эни, а затем вернулся к рубке дров, а лошадь помчала Эни и Диоса к лесу.
– Родрик мне не доверяет, – объяснил Диос. – Но и вмешиваться не хочет… Сомневается и не понимает, что происходит.
– Почему ты ему не расскажешь?
– Он еще не сделал свой выбор, – туманно ответил Диос.
Они миновали барьер и не спеша двинулись по лесной дороге. Она порядком заросла, вокруг царили тишина и сумрак. Несмотря на это, находиться здесь было на удивление приятно. Густые лесные заросли создавали иллюзию уединения и покоя. Но, как предстояло убедиться Эни, это действительно была только иллюзия.
Диос резко взял влево.
– Поговорим кое с кем, а потом поедем дальше.
– Разве тут кто-то есть?
– Есть.
Диос потянул поводья, и лошадь, всхрапнув, остановилась. Эни скинула капюшон и в недоумении огляделась. Они находились среди деревьев, и здесь совершенно точно не могло быть никакого жилища.
– Используй магию, – подсказал Диос.
Эни не совсем поняла, как именно должна использовать ее в такой ситуации, поэтому просто сосредоточилась и напрягла зрение. Вдруг от широкого ствола ближайшего дерева отделилось то, что поначалу казалось его частью. Но коричневато-серые оттенки коры быстро поблекли, и Эни увидела хрупкую фигурку, невысокую и тонкую, в рваной хламиде и с листьями в грязных светлых волосах, – сложно сказать, попали они туда случайно или это была своеобразная корона. Бледное лицо тоже было грязным, но зеленые глаза горели так злобно, что в первые секунды Эни растерялась: эвендин это или инцарий?
Размышлять над этим пришлось недолго. Сверху послышался шорох, и на землю с ветвей спрыгнули еще двое – без сомнения, эвендины.
– Что тебе опять от нас нужно? – грубо спросил тот, что был с листьями на голове.
Диоса совсем не смутило это недружелюбное приветствие. Вместо того, чтобы ответить, он представил их:
– Это Рандэл, предводитель Лесного братства. А это Эндара.
Эни не нашла что ответить и молча кивнула. Но Рандэл и не ждал ответа. Смерив ее высокомерным и неприязненным взглядом, он снова обратился к Диосу:
– И что с того? Решил мне ее подарить? – Он неприятно ухмыльнулся, и в этот момент в душе Эни возродился уже полузабытый страх перед эвендинами.
– Поумерь свой пыл, – осадил его Диос. – Тронешь ее хоть пальцем – будешь иметь дело со мной лично.
– Ну так зачем ты сюда явился? – Рандэла как будто совсем не испугало это предостережение. – Тебе недостаточно того, что мы круглые сутки держим этот дурацкий барьер?
– Я полагал, что мы все в этом заинтересованы, Рандэл. Люди вам больше не досаждают… И нам тоже.
– Надолго ли? Думаешь, я не знаю, что возле Предгорья окопались прихвостни Готтрана?
– Именно поэтому я и пришел с тобой повидаться. Пошлешь кого-нибудь выяснить, как у них обстановка?
Рандэл смотрел на него прищурившись и явно раздумывал, не прекратить ли ему их знакомство раз и навсегда. Но в конце концов круто повернулся к своим спутникам и с усмешкой спросил:
– Есть желающие сложить голову?
– Ты стал бояться Гениев, Рандэл? – удивился Диос.
– Не испытывай мое терпение, Диос, или кто ты там, – его и так немного. Если бы я мог перебить всех Гениев, я не стал бы жить в лесу, ясно?
– Яснее ясного, но я и не прошу их убивать. Просто выяснить, насколько серьезно они настроены. Боюсь, у них могли появиться кое-какие мысли… О том, что происходит в Предгорье.
– Самозванец, вот ты кто, – огрызнулся Рандэл. – К чему тебе все эти человеческие увертки? Если ты тот, за кого себя выдаешь, то смети их всех своей хваленой силой и убирайся туда, откуда пришел.
– Я ни за кого себя не выдаю. – Диос безразлично пожал плечами. – Ты сам все решил и согласился возвести барьер. Но если среди твоих братьев не найдется того, кто мог бы…
Эвендин, стоявший слева от Рандэла, сделал шаг вперед.
– Я могу пойти.
Повисла тяжелая тишина, слышался лишь шорох листьев, растревоженных слабым порывом ветра. Все с напряжением смотрели на Рандэла. Эни чувствовала: он опасен. И теперь понятно, почему Гильем отказался идти сюда. Скорее всего, этот эвендин не стал бы его даже слушать, а просто напал бы. Она не сомневалась – он мог бы напасть и на нее, даже зная, кто она такая.
– Ладно, – наконец процедил Рандэл сквозь зубы. – Иди, Торал.
– Спасибо. – Диос улыбнулся им и повернул лошадь. – Увидимся!
Они понеслись прочь. Эни почти физически ощущала, как Рандэл смотрит им вслед недобрым взглядом. Что, если он решит ударить со спины?
Но ничего не случилось, и они с Диосом быстро забрались в самую чащу, где им пришлось спешиться. Эни наконец стало спокойнее.
– Кто они? Рандэл и другие.
– У людей таких называют разбойниками, – ответил Диос, ведя за собой лошадь. – Пожалуй, их тоже можно так назвать. Они озабочены только своим благополучием и, бывало, нападали и на других эвендинов.
– Тогда почему ты приходишь к ним? Они, выходит, плохие.
– Почему?.. – Диос задумчиво посмотрел вверх, на смыкающиеся кроны деревьев. – Сложно так сразу сказать, кто плохой, а кто нет. Да, они натворили достаточно зла, а Рандэл, между нами говоря, еще и не совсем в себе, но это не помешает им измениться, если они захотят. Я на это надеюсь. Ведь они согласились сделать барьер и сейчас, по сути, защищают людей. Это уже что-то значит. К тому же, – добавил он, – они стали такими не от хорошей жизни. Не всегда они действуют из злобы или даже нужды. Чаще от боли.
Тем временем они пробирались все дальше в
