— армейские чины и составы групп запрещены к использованию в частных военизированных структурах. Есть возможность перевести всё на старинную славянскую схему: десятники, сотники, тысячники. Точнее, тысячником буду я один, а из Моская получается начальник хозяйственной части в чине сотника.
— Интересная интерпретация. Принимается с ходу. Вижу, что ты многое думал про это.
— Делать всё равно нечего, господин Ратибор.
— Мы не у тебя на родине, поэтому переставай выкать и называть господином, месье и прочим.
— А как мне вас… тебя называть? Ты над нами главный, и не имеешь обозначения. Непорядок, а в армии он не поощряется.
— Вождь! — пошутил я. — А Злата — младший вождь… Вождиня, блин!
— Сам ты вождец! — огрызнулась боярышня.
— Понятно. Так и добавим в устав, а то у нас тема подчинения в нём не прописана, — не отреагировал на нашу перепалку франк.
— Ты серьёзно? Москай, объясни своему коллеге, что такое юмор.
— А что? — пожал плечами тот. — Вполне себе нормально. Вождь, младший вождь, тысячник, сотник, десятник… Иерархия чёткая.
— Ага! Ещё и людей с Даром разделим на шаманов вместо волхвов и боевых шаманов заместо витязей! Настоящее племя получится! Шкуры наденем, на коней и в бой!
— Зря ты ёрничаешь, — не поддержала меня Злата. — По мне, ярко, необычно, хоть и немного диковато. Кстати, можем так и назвать нашу тысячу — “Племя”! Не народным же княжичем величать, военизированную структуру? Охранное предприятие “Племя”… Звучит! Ещё можно герб сделать. Чёрный кулак с зажатой молнией в белом круге. Кулак — это сплочённость, сила, а молния — наше оружие. И девиз “Умри, но сделай!”. Как тебе?
— Ты с утра бухать начинаешь? Завязывай!
— Я бы слово “сделай” заменил на “победи”, — неожиданно предложил Москай. — Так больше патетики и оптимизма.
— Не вижу ничего оптимистического в слове “умри”, — возразил ему Эдмонд. — “Приди и победи” намного лучше.
— Приди, победи, наследи, набзди и умри… Вы чё все курите такое? — обвёл я присутствующих недоумённым взглядом. — Или разыгрываете меня?
— Нет, месье… Эксьюзе моа! Извините! Ратибор, конечно! — виновато зыркнув, исправился франк. — Мы сейчас рассматриваем важный вопрос. Ты сам офицер, и должен знать, насколько необходим символизм для военного. Он сплачивает разных людей, на поле боя не позволяя себя чувствовать одиноким. Боярышня Злата очень правильно мыслит.
— Ладно. Я в таких шарадах не мастак, поэтому соглашусь с любым вариантом. Хотя… Как насчёт “Нам всё по плечу”?
— По плечо и ещё до одного места, — хмыкнула ехидная барышня-боярышня. — Тогда уж “Нет ничего невозможного” или кратко: ”Невозможного нет!”
— О! На этом и остановимся! Всем закрыть творческие фонтаны, переходим к материально-техническим проблемам! — быстро закруглил я тему, пока дальше не понеслось. — Форма, знаки отличия и прочая лабуда нужны лишь тогда, когда есть кому этим добром пользоваться!
Народ вздохнул, но внял моему совету и принялся за скучные дела.
Продолжение этого разговора случилось через неделю. Войдя в кабинет боярышни, увидел много одежды, сложенной стопками.
— Ты-то мне и нужен! Примеряй! — нетерпеливо приказала она.
— Что?
— Форму! Заказала эскизы у одного очень известного кутюрье. Это пробные экземпляры, есть и твой размерчик.
— Не хочу. Сама примеряй.
— Ну, Рат! Не упрямься! Я же старалась.
Глядя на неё, понял, что легче согласиться, чем вести затяжной словесный поединок. Эта упрямица с горящими глазами всё равно уломает, поэтому вышел в туалетную комнату и переоделся.
— Красавец! — заявила боярышня, как только увидела меня в обновках.
— Попугай! Красный китель с золотыми эполетами. Зачем?
— Красный цвет обозначает кровь, которую проливаем.
— Тогда штаны должны быть не белыми, а коричневыми.
— Почему?
— Коричневый означает испуг, который мы выделяем, — вспомнил я старый земной анекдот. — Прикинь! Полная гармония и сверху, и снизу! Ранили, обосрался, а всё равно мундир как новенький, без заметных пятен. А на эполеты можно по горшку с геранью поставить для маскировки.
— Дурак! Это парадная форма!
— Мы собираемся на парад?
— Нет.
— Тогда зачем она нужна?
— Для красоты, дубина!
— Хочешь, прямо сейчас докажу, что этот маскарад нам не нужен? Сколько стоит один такой комплект?
— Мне обошёлся в четыреста золотых, потому что ручной работы, но когда поставим на поток, то цена снизится до пятидесяти-сорока. Вполне приемлемая цена, если учесть превосходное качество материалов.
— Итого тысяча комплектов умножить на пятьдесят, то выходит пятьдесят тысяч золотом в год. Точнее, все семьдесят, так как нужно будет иметь обязательный запас на случай неожиданной порчи. Это без сапог, головного убора и портупеи. Приплюсуем ещё их, и получится вся сотня, которая разойдётся по пыльным шкафам наших бойцов, чтобы они могли пару раз щегольнуть на смотрах. Стандартное армейское обмундирование высокого качества стоит два золотых. За цену этого костюмчика можно увешать его необходимой защитой и закупить пару сменных комплектов на все случаи жизни. Что, по-твоему, важнее: эффективность или показуха?
— Совместить не пробовал? Нас должны запомнить! А повседневное обмундирование тоже никто не отменяет.
— Извините, — постучавшись , заглянул в кабинет Москай. — Ой! Я, кажется, не вовремя. К костюмированному балу готовитесь? По какому случаю устраивают?
— Заходи, дорогой! — пригласил я гранд-полковника. — Злата считает, что так должна выглядеть наша форма. Нравится?
— Эээ…Хм… А чем плоха стандартная?
— Нас в ней видно издалека не будет.
— Это же хорошо.
— Рат не сказал, что надел парадный комплект, — зло посмотрела на меня боярышня.
— Мы собираемся на парад?
— И ты туда же?!
— Нет. Я оттуда — из лагеря. Составили с Эдмондом перечень необходимого. Придётся немного расширить бюджет или урезать закупки дозволенного оборудования. Как поступим?
— Пошьём красные кафтаны и запугаем ими вражин! Даже оружия не надо! — предложил я. — Всего-то сто тысяч потратим! Сущая мелочь!
— Сколько?! — округлил глаза Москай. — Можно, подам в отставку, пока бронемашины не начали народными узорами расписывать? Я думал, что у нас серьёзное предприятие создаётся.
— Видишь, Злата? — победно посмотрел я на девушку. — Два один в мою пользу! Уверен, что доведу счёт до разгромного, когда Эдмонд глянет на всё это. Однозначно будет ещё одна попытка отставки.
— Но ведь мы должны хоть немножко отличаться от других, — резко поникла она, поняв,
