— Прочему? — улыбался мне любящий муж.
— Потому что мы стали бракованными для других людей. Ненужные и некачественные для мужчин и женщин. Вроде как только друг другу интересны.
— Ничего не бойся, моя девочка, — печально улыбнулся он. — Если будут неприятности, мы сразу уедем. Но их, скорее всего, не будет. Я ведь теперь бракованный.
Мы рассмеялись, сплетая наши пальцы.
Действительно, дорога стала свободнее, когда мы проехали мимо моего района, где осталась одинокой моя квартира.
— В мансарде моего дома мастерские художников. Ты должен сходить со мной на экскурсию.
— Сходим, — кивнул Санчес. — Закажу портрет любимой девушки.
Я улыбнулась.
Если попробовать сообразить, насколько он сильная личность и как отважно боролся за меня, то прибавятся силы духа. Если уж Санчес не побоялся Деевым, можно сказать, вызов бросить, чтобы меня отвоевать, то мне нужно хоть каплю соответствовать. Раз требуется ходить в его общество, блистать среди мажоров, то я обязана справиться.
За спальным районом укрывался снегом элитный коттеджный посёлок. Он терялся в беспросветной пелене, и только жёлтые проблесковые маячки на спецтехнике, как сигнальные огни на взлётной площадке, давали нам знак, куда нужно заворачивать и где останавливаться.
Однотипные таунхаусы, где проживала элита города, в предновогодние дни не казались таковыми. На них, как и в городе, вешали украшения и гирлянды. И здесь тоже кто во что горазд.
Дом, где жила сестра Александра, был щедро украшен, сиял, мерцал, как новогодняя ёлка. И сама ёлка имелась. На лужайке, которую крыл снег. Тонула мохнатая красавица широкими лапами в сугробах, и блекло переливались на ней лампочки.
Площадка для транспорта была очищена, и два дворника беспрерывно скидывали снег, не давая дорогим иномаркам, что как горох обсыпали прилегающую территорию, утонуть в снегопаде.
Сатир нашёл местечко и поставил машину. Мы взяли подарок и проследовали в дом. Дорожки уже посыпали мелкими камушками, и я не боялась упасть на своих шпильках. Но Саша меня всё равно крепко держал и никуда не отпускал.
Мы вошли в дом. В прихожей было относительно тихо. Двери в зал немного приоткрыты, оттуда лил свет, гремела музыка и слышались десятки голосов. Санчес ухаживал за мной. Он снял моё пальто и отдал горничной. Обувь мы не снимали, хотя я вроде дёрнулась сменить кроссовки на туфли. Но туфли были на ногах. Совсем забыла, что я вовсе не учительницей музыки приехала в этот дом, а родственницей. Тут ещё привыкнуть надо и перетерпеть первую встречу.
А встречать вышли нас всей семьёй. Я знала их по именам, ещё со времён, когда Лолита Егоровна велела всех запомнить.
Отец — генеральный директор, Константин Васильевич Никитин. Я даже боялась на него глаза поднять. Он меня взглядом сверлил, осмотрел оголённые плечи, а главное, на ноги под коротким подолом упал невыносимый груз его оценки.
Мать — Лилия Александровна. Старший брат, Алексей, и сестра, Мария, были совершенно чёрными. Кожа невероятно смуглая, глаза глубокого карего цвета. Они были похожи: губастые, коренастые и черноволосые. На них я глянула и почувствовала, как краснею, потому что три пары чёрных глаз в довесок зрительному грузу Константина Васильевича упали на меня. И не так страшен был зять Санчеса, русоволосый и курносый мужчина, отец Марка.
И тут я поняла смысл сказки Золушка. Ни о какой серой мышке, маленькой скромнице в ней не говорилось. Девочка, случайно затискавшаяся на бал, была наглой, дерзкой и бессовестной. Это же надо! Прожить за печкой, вырваться в высшее богатое общество и там отрываться по полной программе. Флиртовать с принцем, заигрывать с королём и делать вид, что своих мачеху и сводных сестёр не знаешь. Золушка, по моему мнению, это очень меркантильная, пронырливая чинодралка, пробивающая себе дорогу, как ледокол в арктических морях. А потому что невозможно такой серой мыши, как я, спокойно стоять и смотреть на богатеев, что тебя изучают.
— Это моя супруга, Эмилия Романовна, — представил меня Санчес, когда я окончательно сдрейфила и залилась краской.
— Вот стервец, — первым отмер Алексей и полез обниматься с братом, заодно и меня поцеловал в щёку. — Добился всё-таки девчонку. Поздравляю.
Сказал в единственном числе, остальные ещё думали, стоит ли поздравлять или уйти к гостям.
Лилия Александровна ожила. Подошла ко мне ближе. Она была с меня ростом, тоже на каблуках. Имела очень широкие бёдра, подходящие под стереотип латиноамериканских красоток. На ней был бежевый костюм с белоснежной блузкой. В ушах сияли серьги. Пахло от неё глубоким бархатистым ароматом. Её руки были тёплыми. Она тоже поцеловала меня и заглянула в лицо с доброй улыбкой.
— Какая же у нас девочка красивая, — восхищённо сказала она.
— А вот и Марк, — сдержанно улыбнулась сестра Санчеса, Мария.
— Эмилия! — радостно выкрикнул наряженный малыш и кинулся меня обнимать.
Тут я, конечно, улыбнулась и погладила мальчика по чёрной густой шевелюре. Забрала у Александра подарок и вручила имениннику.
Не думала, что ребёнок меня любит. Ведь наши уроки музыки походили на медленную пытку. А вот понравилась, и скрыть не мог.
Подарок Марку выбирала именно я. Семья старалась не замечать, что мальчик любит футбол. Навязывали музыку, танцы, иностранные языки. А мальчику движения не хватало, свободы. Силы девать некуда. Поэтому я купила ему футбольный мяч, перчатки голкипера на его маленькие ручки и гольфы жёлтые. Ведь футболисты носят гольфы. А в богатой семье ребёнку наверняка такое не купили ни разу.
Марк был в восторге. Растерзал яркую подарочную упаковку и залез в красивую коробку. Он верещал от восторга, обнимая и целуя чёрно-белый мяч. Но я не успела обрадоваться, что угодила с подарком.
Марк подкинул мяч вверх и…
Как пнул по нему со всего маха!
Мяч улетел к потолку, где ударился о шикарную люстру. Раздался звон, погасла половина огней. С потолка посыпались острые осколки, и пришлось семейству разбегаться в разные стороны.
— Марк!!! — завизжала Мария. — Немедленно иди к гостям!
— Пойдём поговорим, Санёк, — тихо и хрипло предложил глава семейства, Константин Васильевич.
Я нервно ухватила Санчеса за руку. Он по-свойски обнял меня. Губы мягкие проехались по виску, и Александр шепнул:
— Ничего не бойся, я с тобой.
Муж не оставил меня одну, повёл за собой. Мы обогнули зал и по таинственному проходу добрались до кабинета. Того самого, где Санчес после урока музыки предъявлял мне фото с видеокамер. Только в прошлый раз я до кабинета проходила через зал, теперь же окольными путями добрались.
— Побудь в холле, — попросил Санчес, подталкивая меня дальше по тихому коридору. — Я быстро.
Он с отцом скрылся в кабинете. Я стала неуютно себя чувствовать, погладила шею и обернулась в сторону шумного зала. Дверь в гостиную приоткрылась, и в коридор вошла Винера.
