Книга Он – мой лёд - Татьяна Минаева

Оля

Весь вечер я провела в номере в одиночестве. Поначалу хотела было позвать Машу прогуляться неподалёку от гостиницы, заглянуть в пару местных магазинов, но так и не сделала этого.

- Не сегодня, - ответила я, когда отец, заглянув ко мне, предложил поужинать вместе. – Хочу лечь пораньше.

- Всё в порядке, Оля? – под его проницательным взглядом я чувствовала себя неловко. Казалось, что он видит меня насквозь.

- В порядке, - улыбнуться я даже не попыталась.

Стоило пригласить его зайти в комнату, может быть даже, рассказать о подаренной матерью медали, но я не сделала ничего из этого. Ничего, что стоило бы сделать. Только сказала, что слишком сильно устала за последние дни и хочу насколько это возможно восстановить силы перед долгим перелётом.

В Москве нам предстояло пробыть всего несколько часов, едва ли достаточных для того, чтобы просто собрать нужные вещи, не говоря уж о том, чтобы провести время с близкими. Если смотреть на всё риторически, тут мне, наверное, было куда проще, чем Маше и даже Жарову.

Жаров… Им с Наташей предстояло то же, что и нам с Тимуром. Погружённая в свои переживания, почему-то я совсем не подумала об этом. Теперь же, стоя возле окна с картонным стаканчиком душистого горного чая, доставленного пятью минутами ранее из ресторана, я, как и утром, смотрела в окно. Город погрузился в темноту, но от света окружающих гостиницу фонарей всё вокруг казалось каким-то особенно очаровательным. Как будто наполненным волшебством, совсем как в преддверии давно прошедшего Рождества.

Подаренная сегодня Тимуром статуэтка – изящная фигуристка в красном, стояла на подоконнике передо мной рядом с другой – машущей невидимым трибунам.

Почему раньше я не могла различить в этих фигурках собственные черты? Почему не обращала внимание на тонкое, едва ощутимое и всё-таки сходство?

Сделав очередной глоток, я заметила появившуюся в пятне фонарного света пару. Тонкая хрупкая девушка с покрытой светлым платком головой, и мужчина рядом с ней. Высокий, широкоплечий, он слегка прихрамывал, и только это выдавало его. Только это в нём напоминало о недавно полученном на тренировке ушибе, о том, что на старт и в короткой, и в произвольной программе выходил он на обезболивающих. Вот только мне было хорошо известно, насколько велик был риск того, что он вообще не сможет выступить. Что ему придётся сняться со старта. Потому что мужчиной этим был мой партнёр. А девушкой рядом с ним – Наташа.

Неожиданное понимание того, что здесь и сейчас я просто теряю время, коснулось языка привкусом горечи, хотя чай, который я пила, был подслащён мёдом. Сделав ещё один глоток, я поставила его на подоконник рядом с фигурками. Взяла снятую недавно толстовку и, накинув прямо поверх майки, пошла было к двери. Но вернулась и набрала номер ресторана.

- Будьте добры бутылку сухого красного вина в четыреста седьмой. Да. Да, вполне подойдёт… Нет. Больше ничего. Хотя… Ещё набор конфет ручной работы из горького шоколада и… У вас есть розы? Пусть на подносе будет одна алая роза.

- Привет, - сказала я, как только Тимур открыл дверь. Посмотрела на него из-под ресниц.

Всего несколько дней назад он почти так же пришёл ко мне, но теперь то время казалось очень далёким. И то «привет», которое прозвучало в вечер перед стартом короткой программы у пар – тоже.

- Можно зайти? – неловко спросила я, так и не дождавшись приглашения.

Ничего не ответив, Тимур пропустил меня в номер. Футболки на нём не было – только домашние штаны на шнурке. Это немного сбивало с трезвых мыслей. Неожиданно я поняла, что соскучилась по прикосновениям к нему и что, оказавшись в Штатах, буду скучать ещё сильнее. Но он был прав. Всё, что меня должно волновать сейчас – подготовка к чемпионату мира. Первые эмоции – ненужные, обидные, схлынули, оставив ясное понимание этого.

- Зачем пришла? – поинтересовался он довольно холодно.

Свет был включен только в комнате, коридорчик же, где мы стояли, тонул в полумраке. На лицо его, и без того мрачное, суровое, падала тень, и только глаза привычно блестели льдистой чернотой, как будто лёд был частью его сущности.

Помогать мне Тимур не собирался, как и говорить, что погорячились мы оба. Это было не так – погорячилась только я, и мы знали это. Потому что билет в один конец был взят не только моей матерью, моим отцом и нами с Жаровым. Билет этот когда-то взял и Тимур. Но для него сегодняшние показательные выступления стали финальной станцией.

- Помнишь, - прикрыв за собой дверь, заговорила я, - я говорила, что хочу поблагодарить своего болельщика?

Тимур продолжал молчать. Мне же оставалось только вздохнуть. Отбросив всякую игру слов, условности и ещё не до конца отпустившую меня обиду, я подошла к нему.

- Спасибо, - сказала негромко, коснувшись его живота. Почувствовала, как под пальцами мгновенно напряглись мышцы, тепло его кожи и запах шампуня. Только теперь заметила, что волосы у него немного влажные. – Спасибо тебе, Тимур.

- Не стоит, - уголок его рта дёрнулся, взгляд едва заметно потеплел.

- Стоит, - возразила я.

Взяла его за верёвочку на штанах и потянула на себя. Что-то внутри встало на место, давившее несколько минувших часов на сердце ощущение потери отпустило, стоило ему коснуться моих волос и пропустить их сквозь пальцы.

Прикрыв глаза, я потёрлась щекой о его руку и прижалась к нему.

- Знаешь, Богданов… - снова посмотрела на него. – Я тут подумала… Раз у нас с тобой есть всего несколько часов, глупо терять их? Как считаешь?

Ответить ему не дал стук в дверь. Гостей он, должно быть, не ожидал – резко вскинул голову и нахмурился, как будто готов был послать любого к чертям собачьим. Скорее всего, так оно и было. Но сделать этого я ему не дала – отворила сама и, когда официант вкатил в коридорчик тележку, отдала ему несколько евро чаевых. Не прошло и минуты, как мы с Тимуром снова остались одни. Тусклый свет отражался на стекле больших округлых бокалов, играл на стекле бутылки.