— А что цвет волос… — хрипнул голосом, стараясь привести в норму дыхание, застрявшее в глотке горячим, царапающим голос комком стекол и колючей проволоки — Красивый, как звезды! Я таких волос никогда не видел…
— У меня такой. — вздохнула сэйта Дэннис — В интернате "старухой" и "бабушкой Лайсой" дразнили, седина же…
Подняв на жену взгляд, Тирон открыл рот, но вопрос замер на языке, застрял в зубах и не вышел наружу. Вопрос не был нужен сейчас, потому что ответ был явным.
…И позже, намного позже, когда, поддавшись уговорам Лайсы, медэскорта и Грена, Ликвидатор все же отправился домой, чтобы остаться там до утра, и уже подходя к Дому, замер вдруг.
Вдавив подмерзший камень садовой дорожки тяжелыми ступнями, потеряв силы идти, упал на колени в напАдавший и подтаявший редкий снег.
Закрыл лицо руками. Пару раз встряхнулся, коротко взвыв звериными, "сдвоенными" голосами.
Потом, резко встав, так резко, что заломило в висках и груди, отдышался.
И вошел в Дом, нетерпеливо распахнувший перед ним входную дверь. Ждущий его Дом.
Его Дом. ИХ.
ЭпилогПрошло семь лет…
Окрестности и парки Цитадели были ярко расцвечены пока еще слабым, подходящим теплом наступающей весны. В близких к этому месту горному кольцу лесополосе еще лежал снег, в самом же Элионе он уже начал таять, мешаясь с грязной кашей, сваренной ногами, колесами и гусеницами фургонов.
В парке, окружающем дом Дэннис, вообще творилось что — то неописуемое и малопонятное.
Снег, сошедший еще неделю назад и растаявший без следа, обнажил мягкую, сочную, молодую траву, перемешанную с мелкими, пахнущими медом, розовыми цветочками. Кусты полыхали зелеными и багровыми огнями уже развернувшихся листьев. Дом, весь дом сверху до низу был оплетен набирающими силу тонкими и крепкими уже плетями вьюнов, сплошь покрытыми зарождающимися белыми бутонами нездешних, странных цветов. Проснувшиеся насекомые слетались сюда со всей округи, наивно радуясь аномально раннему теплу и вкусной еде.
В холле дома, положа ладони на стеклянную стену и приподнявшись на носочках, стояла девочка. Чуть подпрыгивая, мелко шевеля пальцами босых ног и тихо смеясь, она смотрела в "сад", как называли родители невероятно быстро расцветающую "придомовую территорию". Синие глаза лучились счастьем, пушистые волосы цвета начищенного серебра завивались кольцами и текли по плечам и спине плотным сверкающим потоком.
Эти волосы не брала ни одна расческа… Лайса умоляла Свет и Небо о помощи, когда пыталась привести прическу дочери в надлежащий, пристойный вид! Итог этих усилий был всегда один — расческа летела в ящик туалетного столика, а непокорные пряди стягивались толстой резинкой или пушистой яркой лентой.
— И так сойдет, — ворчала сэйта Дэннис — Я не парикмахер, вашу мать!
Немного еще постояв на цыпочках, девочка обернулась.
Опять увлеклась…
И опять попадет от родителей и учительницы!
"Всему свое время, Тиана! И весне, и лету, и цветам. Сейчас у нас что? Весна. Вот и должна быть весна… Не балуйся."
Девочка оторвалась от стекла и занесла было руку, чтоб… убрать за собой, как внезапно была остановлена возгласом матери, спускающейся с лестницы.
— Лааадно, Тиана! — Лайса оперлась о перила и рассмеялась — Я тебя уже поймала! Оставь все, как есть. Пускай будет. Красиво ж…
Тиана Дэннис помялась, переступив с ноги на ногу.
Потом, легко подбежав к матери, уткнулась лбом в обнявшую ее теплую руку.
— Я не нарочно, мам! — хихикнула, щуря глаза — Оно само!
Лайса, наклонившись к дочери, ободряюще прошептала:
— Я знаю, Ти. Я все знаю. Никто не собирается тебя ругать, поняла? Ну ладно… Беги, позови папу и будем завтракать. А потом за уроки, хорошо? Днем учитель придет с тобой заниматься, а вечером… Все вместе навестим тетю Анету! Она звонила, скучает по тебе…
— УРАААА!!! — радостная Тиана унеслась прочь, грохнув входной дверью.
…В этот момент находящийся в глубине сада Ликвидатор, задрав голову, пристально рассматривал стремительно разворачивающиеся громадные широкие лепестки вьюнов. Растение опутало весь дом, сверху до низу, верхние цветы уронили бутоны на перила балконов верхнего этажа. Распускаясь, цветы источали холодный, приятно — карамельный, хотя и несколько навязчивый аромат.
— Вот же! — вполголоса произнес Тирон, но отвлекся.
Больше всего его интересовало как раз не баловство дочери (что это именно оно, было уже давно ясно!), а другое.
Подняв руку, Дэннис тронул пальцами правую половину лица. Отняв их, отряхнул на траву чешуйки шелушащейся кожи.
Изменения начались, когда Тиане только исполнилось семь лет.
Шрамы растягивались, исчезали, кожа хоть и медленно, а все — таки приходила в божеский вид.
— Не носи маску, Тирон. — сказал как — то Грен, осмотрев его — В ней больше нет нужды. Ты регенишь. И отчего — то ускоренно быстро! Хотя этого не может быть, конечно. Процесс спал столько лет… И тут нате! Но хрен знает вас, мутантов…
Последнюю фразу он проворчал в раскрытый ящик стола, в который полез за тюбиком смягчающего масла для Ликвидатора.
— Вот. Смазывай кожу лица три раза в день. Понял?
— Я что, баба — морду мазать? — рыкнул сэттар — Лайсе дай, она этот бред очень уважает!
— Поговори мне еще! — парировал доктор — Сказано — делай! Умник…
В том, что все это связано: и цветы, и белесое, пахучее иномирное растение — плетун, и ранняя весна в парке Дома, повинна Тиана, Лайса и Тирон не сомневались.
И в том, что без толку было говорить "не балуйся!" нарастающей Силе, тоже сомнений не было.
Никаких!
…Как и тому существу, которое обнаружило себя несколько дней назад. Именно его присутствие было заявлено резкой тошнотой, головокружением и отвращением к мясной жирной пище, которую прежде Лайса Канц просто обожала!
— Это будет пацан, Канц. — безапеляционно заявил довольный Ликвидатор — Я чувствую. У меня нюх, как у Зверя на такие вещи!
"Ага, сейчас!" — хохотнул Зверь — "Баба очередная. Ты бракодел, Носитель! Криво вставляешь…"
— Какая тебе разница? — пожала плечами сэйта Канц — Пацан или девочка… Ребенок и ребенок…
А ведь и в самом деле, никакой.
Теперь имело значение только одно:
Дом. Весна и тепло.
Любимая, ждущая внутри Дома, расставляющая на столе чашки и тарелки для завтрака.
И летящая по мягкой, разворачивающейся траве Дочь, легко отталкивающаяся босыми ногами от земли.
Летящая для того, чтоб через минуты, замедлив бег и смеясь, попасть в раскрытые, теплые, полные любви и нерастраченной все еще нежности, грубоватые объятия Отца.
