Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Сегодня вечером, 30 августа 2012 года, я пребываю перед телевизором в большом нетерпении, ожидая вторую серию третьего сезона. Заставка, представление участников. Надо же, шеф-повар Фредерик Антон все еще в жюри. Тем лучше, он мне нравится. Помимо того, что он обладает титулом «Лучший работник Франции» и тремя мишленовскими звездами шеф-повара, я лично нахожу его приятным, симпатичным и очень сочувственным в общении с участниками.
Тема выпуска – миндальный пирог. Это мне особенно интересно: нужно научиться лучше печь. Я могу испечь сколько угодно воздушных шоколадных тортов с тающим сердечком, тарт татен, который обожает моя свекровь, но, кроме этого, увы… Блокнот и карандаш наготове, я собираюсь подробно записывать каждый этап приготовления, но тут звонит телефон.
Необязательно быть пророком Иеремией, чтобы предугадать, что меня ждет. Я на домашнем дежурстве.
Итак, пирог отменяется. Что и подтверждает мелодичный голос начальника полиции на другом конце линии.
– Добрый вечер, доктор, вы нужны нам в Сен-Бенуа.
– Какая удача, я уже здесь.
– Да? Я вас не вижу.
– Нет, в том смысле, что я живу в Сен-Бенуа.
– Гм, хорошо. Мы находимся позади дома престарелых, который стоит за магазином Гран-Ларж, не промахнетесь. Тут труп, который сначала получил камнем в затылок, а потом сгорел.
– Позади дома престарелых? Это какого?
– А что? Он тут не один?
– Не один, за Гран-Ларж их два, есть и третий, но он восточнее – на границе между Пуатье и Сен-Бенуа. Как видите, в Сен-Бенуа мы холим и лелеем своих стариков… На ваш выбор: «Агапант», «Роза Алиенора» или «Жарден-де-Камий»?
– Не знаю, а какой лучше? Мне нужно пристроить маму… Вроде бы «Жарден-де-Камий» подходит.
– Для трупа или для вашей мамы?
– Для трупа. Мама пока подождет. Встречаемся за домом престарелых. Вы легко нас найдете по проблесковым маячкам. Синим, красным и желтым.
– Хорошо, выезжаю.
Немного покружив по этому новому району (забыл обновить карты в навигаторе), я прибываю в «Жарден-де-Камий», открытый всем ветрам. Прохожу через здание, направляясь к толпе, собравшейся со стороны сада.
Сегодня не только я пропускаю «Шеф-повара»: все обитатели дома престарелых столпились перед зданием. По крайней мере те, кто в состоянии передвигаться. Инвалидные коляски и взгляды обращены к небольшой лощине внизу: любопытствующих привлекает белый свет прожектора спасателей. Действительно, проблесковые маячки присутствуют. Но подъехать на машине с парковки учреждения нельзя. Медсестра, которая наблюдает за толпой, объясняет мне, как добраться до места обнаружения трупа. Я снова сажусь в машину и блуждаю в лабиринте улиц с названиями, напоминающими о морских приключениях, пока не нахожу улицу Гран-Фок – Большого Фока. Мне пришлось лавировать к цели курсом бейдевинд[54], но переход наконец завершен.
Я на месте. После знакомства с сотрудниками сразу перехожу к делу. Мне очень хотелось бы успеть на конец телешоу.
Что касается общей атмосферы, то от кулинарии мы ушли недалеко: я вижу вариацию на тему «блюдо, позабытое в духовке».
Тело обуглено с головы до ног, на груди вверх дном установлена металлическая кастрюля, лежит большая вилка и несколько других предметов утвари.
Кашевар не стал утруждаться сервировкой. Попахивает импровизацией. И метиловым спиртом, предположительно использованным для фламбирования[55]. Во фламбировании главное – не перестараться.
Я замечаю большое пятно крови под головой трупа и признаки, которые могут указывать на перелом носа. Одежда полностью сгорела. Части тела ужались из-за жара. Остались несколько участков подпаленной, но не сгоревшей кожи. Два усохших шарика явно свидетельствуют о принадлежности объекта к мужскому полу.
Я уже представляю себе, как трудно будет его вскрывать назавтра, когда сотрудник судебной полиции шепчет мне на ухо: «Доктор, его еще и на кол посадили». Он указывает на металлический стержень, виднеющийся между обугленными бедрами. Это что, вертел? Его насадили на вертел, прежде чем зажарить?
– Не будем увлекаться, перегружать себя нехорошо. Нагрузим лучше перевозчиков. И посмотрим все это завтра за столом. Простите, на столе.
Я коротко беседую с прокурором, которого не было рядом, когда я делал предварительные выводы. Хоть сейчас и очень поздно, очевидно, что мне все же слишком рано делиться своим мнением о причинах смерти. С другой стороны, гипотеза, озвученная полицейским, кажется мне неубедительной.
Полицейский считает, что потерпевшего ударили по голове большим камнем, который нашли рядом со скамейкой в нескольких метрах от тела. «Камень весь в крови», – замечает следователь. Да, кровь есть. Но она в виде круглых пятен, как будто капли падали на камень с определенной высоты. На углу скамейки тоже есть кровь, сильно размазанная. Я думаю, что пострадавший скорее упал, ударился головой о скамейку, так, что потекла кровь и закапала землю. Сценарий неточный и в любом случае недостаточный, чтобы объяснить конечный результат.
Когда я наутро открываю чехол, поводов для оптимизма у меня не прибавляется. Тело обуглено и сильно повреждено. Сканирование, сделанное ночью, не выявило ничего особенного, кроме того, что на кол его все-таки не сажали. Металлический стержень между бедрами жертвы просто воткнули под труп.
Мужчина был худым. Налитое на него горючее быстро загорелось, обуглив поверхность тканей. Затем из-за нехватки топлива процесс остановился. Благодаря этому я могу найти ключи к делу.
Я начинаю с тщательного отскабливания обгоревших частей. Удача! На участке, менее пострадавшем от огня, проступает довольно простая татуировка – сердце и имя Кристоф. Затем я обнаруживаю вторую, она сохранилась лучше и напоминает племенные символы. Это бесценный материал для следователей, у которых пока нет никаких зацепок.
После тщательного очищения рук и лица становятся заметны несколько колотых ран, до этого невидимых под толстым слоем сажи. А вот перелома носа нет.
Грудная клетка и живот слишком повреждены огнем, чтобы можно было понять, что было на поверхности. Но после вскрытия все проясняется. Передняя поверхность грудной клетки перфорирована между вторым и третьим ребрами, прямо напротив сердца. Я насчитываю 37 ударов на менее чем десяти квадратных сантиметрах. Грудная мышца превратилась в настоящий рубленый бифштекс.
Я продолжаю инвентаризацию и после восьми часов кропотливой работы могу дать следователям точную оценку повреждений: всего на шее, лице, грудной клетке и животе 76 ран, нанесенных холодным оружием, 60 из них – колото-резаные и 16 – резаные. Это мой личный рекорд, моей команде будет трудно его побить.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
