Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
— Похоже, второй способ — наше все! — саркастично откликнулась Тая. — А ведь действительно, хватит уже заглядывать туда, где пусто, и терзать себя ожиданиями. Со мной и так уже случилась важная вещь — я стала классной мамой для моей девочки, вот только не пойму: вследствие детских травм или вопреки им.
А мама моя… Сейчас думаю про нее, смотрю как будто со стороны и мне даже немного ее жаль…
Мы молчали минут пять. Тая промакивала салфеткой слезинки, я деликатно смотрела в сторону, оставив клиентку наедине с новым пониманием «другой мамы».
— Так грустно... — продолжила она. — Но одновременно и обиды много на маму. Иногда так нахлынут воспоминания, до слез, что не могу с ней общаться, не хочу видеть. В нашем последнем разговоре она обмолвилась про игрушки, и я опять Жужу вспомнила, свою любимою куклу. До сих пор плачу, когда вспоминаю эту историю, простить маме не могу.
Мне только исполнилось семь лет. У меня была любимая кукла, потрепанная такая, полулысая, один глазик западает. Когда мне было лет пять, я нашла ее в кустах, на турбазе, где мы с родителями отдыхали. Кукла была без одежды, грязная вся, рука оторвана. Выкинул, наверное, кто-то. Я пожалела ее и себе забрала. До сих пор удивляюсь, как мама разрешила… Папа прикрутил кукле руку, я платьев нашила, назвала Жужа. Прикипела я к ней, везде с собой таскала, спала с ней, разговаривала.
Как-то вечером я сидела в гостиной, смотрела мультики по телевизору. Родители ругались на кухне. Я прижимала к себе Жужу, мне всегда было очень страшно, когда они скандалили. Мамин голос сорвался на визг, что-то разбилось. Потом она ворвалась в комнату, подлетела ко мне с криком: «А ты, что тут расселась, уши развесила! Тебе спать давно пора! Сидит тут, в ящик таращится, лучше бы книжку почитала! — она вырвала у меня Жужу и… и… в окно ее. — И выбрось эту дрянь, наконец, смотреть на нее уже не могу! Тащит всякий хлам в дом, будто игрушек нормальных ей не покупают!» Я так кричала, от меня будто кусок живьем оторвали! Хотела на улицу побежать, подобрать Жужу, но мать не пустила, затолкала меня в детскую и закрыла до утра. Я всю ночь проплакала. А утром под окнами куклы уже не было, наверное, дворник выкинул...
Ну как так можно со своим ребенком! Я не понимаю! Сейчас я могу войти в ее положение: она была на взводе, и ей самой было плохо. Но при чем тут я? Я до сих пор не могу ей Жужу простить, хотя мне самой от этого неловко. Ведь на маму нельзя злиться и обижаться, это же мама! А я поделать с собой ничего не могу...
— Простить? Тая, а мама просила когда-нибудь прощения за свой поступок?
— Нет, не просила. И если бы попросила, признала свою неправоту, мне стало бы легче. Но не просила… Это я теперь к психологу хожу, разбираюсь со своими чувствами, а она и не помнит наверняка.
Войти в положение мамы и найти логическое объяснение недостаточно, чтобы избавиться от обиды и боли. Поэтому для Таисии эта история зарубцевалась детской психологической травмой, от которой мы освобождали ее на протяжении трех сессий.
«На маму нельзя злиться и обижаться, это же мама!»; «мама самая красивая»; «мамин пирог самый вкусный»; «мама всегда права»; «мама у кроватки не спала» — учит социум. Правильно учит. Все так! Но это в идеальной картине мира, которая существует, только если не заглядывать в каждый дом. А мамы ведь бывают разными...
А как ребенку переживать обиду, злость, страх, растерянность, когда самый близкий человек бывает несправедлив, небезопасен и агрессивен? Этому никто и нигде не учит… Ведь проще наложить запрет на сложные чувства и пальчиком погрозить: «Ты что, на маму обижаться нельзя!» (Про то, что чувства никуда не деваются и требуют проживания, выхода, вы уже знаете из предыдущих глав.) Так и фиксируется детская психологическая травма.
В психотерапии, в работе с родительской темой я всегда сталкиваюсь с одним и тем же феноменом — это путаница в образах:
Родители как родители и родители как обычные люди.
«Родители-родители» должны безусловно любить, защищать, поддерживать. Конечно.
«Родители-люди» неидеальны, как и все люди. Они так же могут ошибаться, совершать поступки, не вызывающие уважения, не поддающиеся объяснению, и не находящие оправдания. Да, иногда родители не справляются.
У взрослых детей эти два образа часто переплетены в один, но на самом деле они существуют параллельно и никак не пересекаются.
То, что эти люди — ваши родители, они любят вас, и вы их тоже, не исключает того факта, что они причиняли вам боль. И вы имеете право на чувства — антиподы любви.
Вы в порядке, если ваши чувства к родителям сменяются, как день и ночь.
Родитель — не гарантия идеальности, как бы вам этого ни хотелось...
***
— Как жаль, что с моей мамой невозможно договориться прийти вместе к психологу и разобраться в отношениях… — досадовала Яна. — Но ведь бывает так, что у взрослой дочери и мамы отношения становятся лучше, чем были в детстве?
— Бывает. Но я повторюсь, для этого желание и осознанность должны присутствовать с обеих сторон. Яна, оставьте внутри себя маме право на ее несовершенство.
Нужно снижать ожидания, отпускать надежду, проживать потерю неслучившейся близости — на это уйдет время. Но только так можно найти ресурс, чтобы быть рядом с неидеальной мамой.
Резюме главы
Отношения с родителями — на всю жизнь.
Дети не в ответе за формирование близости в детско-родительских отношениях. Это работа мамы и папы.
Два способа двигаться к более комфортным отношениям с родителями.
Избавьтесь от ожиданий.
Путаница в образах: родители как родители и родители как обычные люди.
Родитель — не гарантия идеальности, как бы вам этого ни хотелось.
ГЛАВА 23
«Я боюсь повторить сценарий своих родителей».
Единственный способ прерывания. Об осознанности вместо заключения
Однажды в моем кабинете выплеснулся скандал. Кричала женщина. Ее обманул муж. Меня он тоже обманул.
Когда на консультацию записывается семейная пара, я всегда спрашиваю инициатора: «Ваш партнер тоже хочет прийти?» Если узнаю, что второго «ведут», то по-честному предупреждаю: ничего путного может не выйти. Важно желание или как минимум любопытство обоих.
В тот раз мужчина уверил меня, что супруга тоже хочет прийти на консультацию. Когда они зашли в кабинет и я представилась, женщина обернулась разъяренной медведицей:
— Я что, больная какая-то?! Что ты меня сюда привел?! Это тебе надо лечиться! С чего ты взял, что она может понять меня, — трясла посетительница пальцем, указывая в мою сторону. — И вообще, мне здесь не нравится, и часы эти дурацкие по башке бьют: бам, бам, бам! Пошли отсюда немедленно!
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
