– Что «нет»? – удивился он. – Вы же сами сказали: дворник.
– Дворник-то дворник, но не из этих.
– Почему?! – Олег уже не знал, во что верить.
– Эти все мелкие. И ледащие.
– То есть?
– Ну не жрут ничего! Ты посмотри только! Удивительно, как они вообще таскают свои телогрейки! Нет, в том видении дворник был… – Айя показала руками плечи вдвое шире своих собственных и рост под метр восемьдесят. Ниже Олега, но существенно выше всех тех, кто сейчас печально стоял, оперевшись на ломик или лопату для снега.
– У вас есть еще работники? – сурово осведомилась у дворников профессорша.
– Нет, – сказал тот, у кого борода была сизой от седины.
Надежда на скорый исход дела разбилась вдребезги, и Олегу даже померещилось, что он слышит звон осколков. А, нет, всего лишь какой-то алкаш промахнулся мимо урны!
– Что вы себе позволяете?! – возмутилась Айя Михайловна. – Штраф!..
Крюкова-младшая закатила глаза и потащила Олега за собой в сторону.
– Что думаешь делать дальше? – панибратски поинтересовалась она. – Может, все-таки сходим к шизику? Или вызовем твоих оперов?
Опять за старое? Нет, не выйдет ссоры. Олег дернул плечом и резко сменил тему разговора.
– Ты уже решила, что делать со своим врачом-насильником? – ткнул он пальцем в небо. – Твоя бабушка ведь в курсе, что если он сам не признается, в чем я сильно сомневаюсь, то мы не сможем ничего доказать: прошло слишком много времени, чтобы проводить экспертизу, и мы понятия не имеем, кто жертва. Или ты все-таки передумала и решила никуда не ездить?
– Хочешь мне зубы заговорить, чтобы ничего не делать? – Айя поджала губы, благополучно проглотив наживку. – Нет, я поеду. Бабу… Короче, эта докторша считает, что это нужно. И вряд ли слезет с меня, пока я не покажу ей этого мужика. А там уж… Как будет. Откуда я знаю, что еще она умеет? Она ж психолог. Загипнотизирует, и он тебе накатает чистосердечное.
Тем временем, Айя Михайловна, разогнав работников по снежной плантации, стремительно шагала к Олегу.
– Ну? – требовательно начала она, так и не сменив командного тона. – С меня на сегодня достаточно? Полагаю, мы можем вернуться к работе над даром?
– А что было сейчас? – нехотя спросил Горовой.
– Это была работа над вашим делом, – отрезала та. – Я повторяю: пока она не увидит, как человек, совершивший преступление из ее видений, получает по заслугам, она не поверит в себя до конца. Она должна знать свое предназначение. Верить, что восстанавливает справедливость.
– Бред какой… – тихо фыркнула Айя, но все же развернулась и пошла к машине.
– Вы же понимаете, что я не могу вот так взять и посадить его? – на всякий случай уточнил Олег.
– Разумеется, понимаю, – Крюкова-старшая внимательно посмотрела на него и подняла бровь, и этот взгляд Олегу не понравился.
Пообещав себе не спускать глаз с мстительной старушонки, он снова взялся за руль и двинул на Госпитальную площадь, туда, куда и велела Айя. Подумать только! Одни выходные – и он превратился из старследа в шофера, из майора в таксиста. Вот свозит к травматологу и сразу поставит на место.
С трудом найдя свободное место для парковки, – на территорию больницы не стали пускать даже по ксиве, – Олег последовал за Айей в приемное отделение. Поравнявшись с будкой охранника, она почему-то спряталась в капюшон, и Горовой догадался: явно успела отметиться и здесь. Стоит как-нибудь прогуляться с ней по Москве, сразу всплывут места ее боевой славы…
У широкого крыльца с пандусом Айя остановилась.
– Ну что?.. – спросила она, пряча руки в карманы и пуская облака пара в морозный воздух.
– Как что? – удивилась Крюкова-старшая. – Веди дальше!
– И вы знаете, что будем делать дальше? Вряд ли он обрадуется, когда увидит меня… Я ж говорю: расстались не очень…
– Ты в этой куртке была? – Айя Михайловна презрительно оглядела канареечный наряд внучки. – Снимай. Товарищ майор, будьте любезны вашу… Отлично. И капюшоном прикройся… А травма будет у меня.
Мастерски прихрамывая, профессорша поднялась по лестнице и двинулась к стеклянным дверям. Но не успела она взяться за ручку, как оттуда вышел мужчина. Айя замерла, беспомощно вцепившись в пальцы майора, и Олег сразу понял, кто перед ним. Тот самый Валера… Врач, видимо, не узнав ее под Олеговой курткой-палаткой, отошел на пару шагов в сторону, вытащил из внутреннего кармана пачку сигарет и закурил. Ежился от холода: дубленка была наброшена поверх голубого врачебного костюма, и задувало, похоже, нехило. Крюкова-старшая встала, как вкопанная, увидев его, и Горовой только утвердился в своей догадке. Похоже, профессорша тоже опознала насильника.
– Заблудились, бабуль? – дружелюбно бросил врач, потому что Айя Михайловна взялась за ручку, но дверь так и не открыла.
Профессорша молчала, и доктор прибавил громкость, приняв ее за глухую.
– Вам в травматологию, бабуль? – крикнул он. – Или заблудились?
– Вот и ты… – Айя Михайловна расплылась в улыбке, пока ее внучка молча жалась к Олегу: пожалуй, впервые Олег видел ее такой напуганной. – Ты! – профессорша ухватилась за запястье Валеры. – Ты сделал это с ней… С моей девочкой…
Моей девочкой?! Что, черт возьми, это должно означать?! Вот и врач, судя по всему, недоумевал.
– С кем? – переспросил он.
Олег ждал, что здоровый мужик, который привык вертеть чужими костями, расхохочется в лицо безумной бабульке и посоветует психиатра, но он отчего-то побледнел, облизнул пересохшие губы и выронил сигарету.
– Скажи честно: что случилось в Малых Вяземах?! – заговорила Айка, и голос ее звенел то ли от злости, то ли от нехватки храбрости.
– Ты?! Что ты тут… – забормотал Валера, отступив назад.
– Ты изнасиловал мою девочку, – утвердительно произнесла Айя Михайловна.
– Малые Вяземы… – Крюкова-младшая тряхнула головой, будто не желая верить в собственные слова.
Горовой видел немало преступников, пойманных с поличным. С явными доказательствами, с кровью жертвы на руках, с орудием преступления в кармане… И даже тогда они находили в себе волю к свободе, упрямство и наглость отпираться. Отрицали все до последнего, и делали это так убедительно, что иногда даже сомнение закрадывалось в правоте обвинения. А тут – две крошечные женщины просто намекнули… Одна – молоденькая и похожая на девчонку, другая – пожилая в старомодной каракулевой шапке, – словом, ничего серьезного. Пара слов, пара намеков, и даже майор на месте Валеры сейчас ушел бы в стойкое отрицание. Однако происходило странное. Врач спал с лица, глаза его наполнились ужасом, изо рта прерывистыми клубами рвался пар.
– Я не хотел… Выпил немного… – бубнил он, как испуганный ребенок. – Она мне нравилась… А вела себя, как недотрога… Я хотел все по-нормальному, зачем было отшивать меня… Хамить… Я ведь врач, квартира в Москве… Я дал ей денег потом!
