Если судить по последней неделе, тебе надо лететь на осмотр немедленно — иначе не успеешь.
Забавно. В знакомой стерильной обстановке самолета, с его приглушенным гудением и оглушающим давлением на уши, почти невозможно было поверить, что за последние несколько дней ей пришлось дважды бороться за жизнь. Впервые с тех пор, как она услышала рев мотоцикла на дороге к Акрокоринфу, возможно, с первых прогремевших в развалинах выстрелов, Дебора задумалась, не может ли все это быть грандиозной случайностью или совпадением.
Он назвал тебя по имени — там, в ведущем к цистерне коридоре. Он назвал тебя «Дебора».
По телу прокатилась волна холодной дрожи.
«Вот так и помрешь, а за что — не поймешь».
Оба раза убийца был один и тот же, и у него была татуировка со словом, которое Ричард нацарапал в ночь своей смерти. Это не случайность и не совпадение. Кто-то желал ее смерти.
Почему? Убить Ричарда ради сокровищ, не имеющих реальной ценности, — это одно, но преследовать ее на другом континенте через несколько дней после убийства? Бессмыслица какая-то. Да, она могла выяснить, что погребальные дары сделал деревенский ремесленник для обмана туристов. Но зачем охотиться за ней? Несомненно, люди, которые разыскивали этот хлам, тоже знали, что «сокровища» не стоят ничего. А если ее предполагаемый убийца знал, то почему гнался за ней и дальше?
Бессмыслица.
«...за что — не поймешь».
Мог ли найденный клад, не смотря ни на что, оказаться подлинным? У Деборы не было веских доказательств обратного, только интуиция и кое-какая довольно убедительная — хоть и косвенная — информация. Мог ли Попадреус внушить ей, будто коллекция фальшивая, чтобы сбить ее со следа? А на самом деле он ждет, когда вещи привезут в Грецию? Малоправдоподобно. Если тело в маске когда-нибудь доставят в Афины и выставят, она сразу же узнает, откуда оно взялось, и втянет греческое правительство в сложный и дорогостоящий процесс насчет того, кому принадлежит клад и как они его заполучили.
Если тебя не убьют раньше, произнес у нее в голове голос, любивший говорить подобные вещи. Ты рассказала Попадреусу о своем интересе к погребальной маске, и внезапно тебя начинает преследовать убийца. Совпадение?
Исключено. Дебора просто не верила, что директор музея способен на такую жестокость. Конечно, не ахти какой аргумент, но другого у нее не было.
Она откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и заставила себя думать о Кельвине, который обещал ее встретить. Она незаметно улыбнулась; радость предвкушения на миг заглушила ужас.
И все же из головы не шла издевка убийцы: «Вот так и помрешь...» Дебора понятия не имела, что происходит. В сущности, чем больше она узнавала, тем меньше видела смысла в происходящем: словно пытаешься собрать пазл, к которому примешались фрагменты от другой головоломки. Чем большую часть картины она, как ей казалось, могла видеть, тем больше ей мерещилась другая картина — совершенно другая, которую Дебора никак не могла разглядеть.
Чудесным образом она проспала часа три и, проснувшись, обнаружила, что стюарды убирают остатки обеда и начинают готовиться к посадке в Нью-Йорке. Оказавшись на земле, Дебора купила «Нью-Йорк таймс» и в ожидании вылета жадно прочитала от корки до корки.
За сорок пять минут до посадки в Атланте рядом появилась стюардесса. Успокаивающая улыбка не могла полностью скрыть нотку настороженности.
— Мисс Миллер? — спросила она, показав в улыбке безупречные зубы. — Дебора Миллер?
— Да, — ответила Дебора. — Что-то случилось?
— Нет, что вы, — легко солгала женщина. — Мы собираемся скоро заходить на посадку в Атланте, и я просто хотела подтвердить, что вы сидите на своем месте.
— Отлично. — Дебора сразу насторожилась.
— Когда мы приземлимся, — продолжала женщина, — один из стюардов подойдет за вами.
— Зачем? Я что-то не понимаю.
— Просто нам надо, чтобы вы сошли с самолета первой.
— Первой?
— Раньше остальных пассажиров, — объяснила бортпроводница; ее улыбка растянулась, как резиновая лента.
— Что? — ахнула Дебора. — Почему я? Что происходит?
Глава 52
Тревога Деборы усилилась, однако в ответ на все расспросы стюарды только ссылались на свое неведение и уговаривали ее успокоиться, все время наклоняясь и улыбаясь так, словно имели дело с истеричным ребенком или человеком, требующим обед с говядиной, которая закончилась тремя рядами раньше. По крайней мере она сидела одна, и ей не пришлось последние двадцать минут полета терпеть любопытные взгляды соседей.
Почему им надо, чтобы она вышла первой, и кто такие «они»?
Было ли это особое обращение организовано — каким-то образом — Кельвином, чтобы избавить ее от утомительной толкотни и очередей? Вряд ли. Возможно, это устроено, чтобы защитить ее, может быть, от кого-то на самолете. Дебора быстро привстала и оглянулась на пустые, невыразительные лица сидящих сзади. Никто не казался знакомым, внимание на нее обратил только какой-то малыш, громко сказавший матери, что «та высокая тетя» загораживает ему видеоэкран. Дебора села и пристегнулась, не дожидаясь вежливых замечаний от бортпроводников.
А может, в аэропорту ее ждет не только Кельвин?.. Деборе стало не по себе. Даже если кто-то на земле хочет причинить ей вред, как им удалось привлечь к этому экипаж?
Точно так же, как «детектив» Кернига получил дело об убийстве Ричарда, не будучи полицейским.
Самолет начал снижаться, и ее желудок всплыл внутри тела, словно лодка, подхваченная неожиданной волной. Дебора забарабанила пальцами по подлокотнику.
Динамик пробормотал обычные требования: сложить откидные столики, привести спинки сидений в вертикальное положение...
Держись. Раз мы спускаемся, хватит об этом думать.
Дебора уставилась в иллюминатор. Самолет нырнул в клочок облака, а потом внизу показался город. Она попыталась сориентироваться, чтобы понять, на какой пригород смотрит — просто чтобы чем-то занять мозги, — но так и не поняла. Ничего знакомого. Сплошные комплексы из больших магазинов и обширных автостоянок, потом белые дома, едва видимые сквозь покров деревьев, и широкие, забитые машинами дороги с выстроившимися вдоль них заправочными станциями.
Стюардесса, предупредившая Дебору, что ее выведут из самолета первой, села на складное сиденье возле двери в кабину пилотов и пристегнулась. На короткий миг их взгляды встретились, потом женщина быстро отвела глаза. Застигнутая без профессиональной улыбки, она казалась усталой и немного встревоженной. Дебора подумала, не связано ли последнее с нею.
Самолет с негромким жужжанием и глухим стуком выпустил шасси — механический звук, напомнивший всем о совершенно невероятной материальности гигантской металлической трубы, которая еще и летает.
