Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
– Годика три уж как преставился Жихарик, чтоб ему на том свете костерок да потеплее выбрали, – дед, раздавив бычок о деревянную культю, сунул окурок в банку и тут же достал следующую сигарету, сунул в зубы и велел:
– Помоги.
Был он однорук, однобок и одноглаз, являя собой яркий пример уродства телесного, но при всем этом, как успел заметить Герман, держался дед бодро и характер имел боевой.
– Я-то хотел доложиться, – говорил он, попыхивая мятой сигареткой, которую прикрывал здоровой ладонью. – Но занемог, слег по осени, а там и подумал, с чего это мне царицу-матушку да по пустяковому-то делу беспокоить? Чай, Жихарем они давненько не интересовалися, я-от и порешил, что ушла надобность, а оно вот как... ну а ты, значится, при ней?
– Точно.
Герман было решил, что сейчас и этот про лакейство заговорит, но нет, калека усмехнулся в седые усы, стряхнул пепел и поинтересовался:
– И давно?
– Да уж года два. Присматриваю.
– Ну... эт ты загнул. Присматривает он. Царица-матушка не из тех, за кем присмотр нужен. Умнейшая женщина, я таких-то и не встречал. К счастью.
– Почему «к счастью»?
– Умные бабы – чума и холера, и десять казней египетских. Вот матушку возьми-то: Федотыч, уж на что крепок был, на что суров, а перед нею робел...
Дед замолчал, уставившись в окно. Из-под стола выбрался кот, тоже одноглазый с ободранным ухом да облезлым боком, прошелся по комнате, запрыгнул на стол и, раззявив розовую пасть, издал звук, отдаленно напоминающий мяуканье.
– Так ты-то передай, что отошел Жихарь на тот свет, – очнулся калека. – Ну а второго вопроса касаемо, то приходил давеча человечек, вопросы задавал, денег дать обещался. Какой из себя он? Обыкновенный. При костюме, мордастый, белявый, мордой смазливый и наодеколоненный так, что спасу нет.
– Спасибо, – Герман поднялся. Ему не терпелось выбраться из этой провонявшей сигаретным дымом комнатушки и вернуться домой. Он беспокоился сразу и за Леночку, и за Императрицу, которую хоть и ненавидел, как прежде казалось, но вот боялся оставить надолго одну.
Однако старик, ловко придержав рукой за штаны, поинтересовался.
– Так ты говоришь, что два года при матушке?
– Да.
– И отправить тебя отправила, а сказать толком, зачем вопросы, не сказала?
– Ну... да. А что?
– А то, что ты, паря, как-то скоренько сбегти собрался. Я-то держать не стану, только... хотела б она вопросы задать, позвонила б, чай, не дикий я, телефону имею. Значится, не за ответами она тебя сюда послала.
Кот на столе выгнул спину и сердито заурчал.
– Цыц, – рявкнул старик. – А ты, нелюбопытный, садися и слушай. Не знаю, чего у вас там происходит, но ты царицу-матушку побереги, она ж даром, что умная, но баба же, и сердце бабье, и душа... эх. В общема, история эта давненько случилася, еще когда я при колонии одной в надзирателях числился. От же времечко-то было...
Дед мечтательно закатил глаз, нарочито-трагическим жестом смахнул невидимую слезу и продолжил:
– Народу-то у нас разного сидело, были и те, кто по мелочи попался, были и кто по делу серьезному. Ну а Жихарь-то аккурат с серединки на половинку, хотя понятно было, что за птица-то, прежде он по малолетке хаживал, а тут уже повзрослому. Они с корешами двумя машину инкассаторскую взяли да с кровью, да на сумму такую, которая по тем временам народу-то и не снилась. И ведь, главное, ушли с деньгами, и искали их с полгода. Им бы залечь, уйти на дно, так нет же, пошли хаты бомбить, ну их и взяли. А потом уже птичка стукнула, что спрашивать совсем не про хаты надо, только пока то да се, вышло, что оба товарища Жихаревы в изоляторе скончалися при невыясненных обстоятельствах. Ну а он-то сам молодой, детдомовский, с неустроенною судьбиной и жалостливой мордой. В общем, доказать инкассаторов не вышло, а за хаты сироте трояк и влепили, и то за пособничество. Хотя что наше дело? Наше дело стеречь, а не приговоры обсуждать, мы и стерегли.
Герман слушал внимательно, он еще не понимал, как использовать эту информацию, которая на первый взгляд совершенно бесполезна и отношения к делам нынешним не имеет, однако зачем-то Дарья Вацлавовна захотела, чтобы он ее получил.
Императрица никогда ничего не делает просто так.
– На зоне-то они с Милкою и скорешились... – дед скривился и демонстративно сплюнул на пол. – Милка-то по серьезной статье шел, за убийства, и срок у него не чета Жихареву. И сам он, конечно, тож из другого теста, начитанный, наученный, и про то тебе расскажет, и про это, и все не за так, а с подвывертом, с размышленьями, красиво... ну вот на байки-то его Жихарь и запал. Вышли вместе. И сгинули года этак на два.
Милка? Не о Милославе ли Вацлавовиче речь идет? Тогда кое-что понятно, хотя чего там, пока еще ничего не понятно, но дед не замолкает, дед просто паузу взял, чтоб новую пачку открыть. Герман помог и огня поднес, и калека, кивнув в знак благодарности, продолжил.
– А потом привезли. Я-то и не узнал бы, когда б он сам со мной не заговорил... ну да, помогал я с гревом, так и мне потом Федотыч помог, когда беда приключилася. Государство-то родное, пусть стоит и крепчает, кинуло пенсию по инвалидности да забыло, а Федотыч, он все припомнил: и что не зверствовал я, и что с передачками, и с малявами, когда надобно, то завсегда мог... ну да не о том речь, а о Жихаре. Крепко его жизнь покорежила. После больнички к нам попавши, переломанный, обваренный, прямо не человек, а мяса кусок. И главное, что ненависть, ненависть в нем так и бурлит, и разговоры у него только про то, как кинул его Милка, и как он Милке отомстит, когда выйдет. Да только выйти ему предстояло аж через двадцать годков, вот оно...
Дед снова примолк, а кот, воспользовавшись паузой, выгнул дугою спину и заорал хриплым голосом.
– Ну а тут от Федотыча малява, что надо бы приглядеть за Жихарем, дескать, имеется на него подозрение нехорошее, что он одного уважаемого человека обидевши крепко. Вот я и начал выспрашивать потихоньку.
– И что выяснили?
– Ну он-то поначалу не больно-то в конкретику давался, грозился только да жалился, а потом как-то в больничку попал... Годка три уже прошло было? Или больше? Главное, крепко так попал, застудился по зиме, и думали, что все, концы Жихарю, и он сам так решивши был, оттого и передал, что со мною разговор желать имеет. Тогда-то он все и рассказал. Вышли, значит, они с Милкой в одну неделю, Жихарь раньше. Хату нашел, поселился, Милку дождался. Документики приобрел. Вроде как они плану имели, чтоб не хаты грабить, а баб обирать. Одиноких же без счету, ну Жихарь-то мордой смазливый, а Милка и вовсе красавец, и при манерах, и при языке подвешенном, в общем, самое оно женихаться. И дело-то пошло, по первому году так и вовсе гладко, ну а потом мало, видать, показалось или натура свое требовать стала, или так дурь в голову ударила, куражу захотелось, но, в общем, к мошенничеству еще и грабеж добавился, и без насилия не обошлось. Весело, значит, им было на пару работать. И ведь долгехонько, сволочи, так развлекалися, то в одном городе, то в другом. Кореша, значится, на всю жизнь, коль на одном повязаны. Ну под эту марочку Жихарь Милке и раскрыл, где денежки инкассаторские спрятаны...
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
