— Прекрасно помню, что и когда говорил тебе. И более того — не отказываюсь от своих слов, хотя за время нашего знакомства перевернул кучу своих правил с ног на голову. Но дело не в этом. Когда мы обсуждали брак, то рассматривали его с точки зрения выгоды для двух партнеров. Я сказал тебе тогда, что заключенное на бумаге посторонней тетей однофамильство никак не сыграет на том, есть любовь или нет. Брак — тупая хрень, придуманная для удобства, и двое людей могут прожить сколько угодно вместе и без каких-либо штампов в паспорте.
— И… Зачем тогда…
— Во-первых, я тебе и тогда сказал, что могу представить себя в браке. У меня нет страха или табу перед женитьбой. А во-вторых… Нам с тобой так будет удобнее.
— Удобнее?
— Ну конечно. Когда ты забеременеешь и родишь, мне не придется никому доказывать, что ребенок мой. А еще если со мной что-то случиться, то ты будешь моим выгодоприобретателем. А еще так привычнее в глазах общественности, и потому…
— Ты издеваешься?! Ты делаешь мне предложение, перечисляя все положительные стороны такого решения?!
Я натурально ржу, скатываясь с Настены, и утягивая ее теперь на себя. Зажимаю ногами брыкающуюся женщину, фиксирую, руками обхватываю ее руки — и вот она уже зло дышит напротив, нереально разгоняя в нас обоих адреналин, а во мне пробуждая дикое желание первой брачной ночи.
— Ну что за глупая женщина мне досталась, — цокаю языком, и легонько целую ее в плотно сжатые губы, — как не скажи, не нравится. Еще и возмущаться вздумала, когда я ей руку и сердце…
— Скорее, руку и брачный контракт!
Мне стоит огромного труда заставить себя прекратить подшучивать, и вернуть разговору серьезный тон. Ну не люблю я всю эту хрень с романтикой… Тошнит, если честно. Но знаю, что этой девочке требуется словесное подтверждение того, что я ежедневно доказываю делами, а потому просто тяжело вздыхаю, и стараюсь добавить в голос того, что чувствую на самом деле.
— Я предлагаю тебе выйти за меня замуж, потому что люблю тебя и хочу от тебя детей. Все остальное — реально хрень, которая идет по боку, и вообще ни разу не важна. Ты и Мария — просто центр моей Вселенной, и я хочу, чтоб все видели это, и не смели протягивать сюда свои грязные лапы.
Ох. Вот только ради этого беззащитного, неверящего, но полного счастья взгляда я готов время от времени таскать сюда банальные букеты, и говорить фразы из ее любимых романов.
Что она со мной сделала? И видит ли вообще, какой властью обладает?
— Ты наш самый лучший в мире Ворчун и Защитник, — прижимается щекой ко мне Настена, а я неожиданно понимаю, отчего иногда так нужны эти общепринятые слова и ответы.
— Это значит «да»?
— А ты как думаешь?
— Скажи.
Она смеется мне в шею, куда-то целует, прижимаясь сильнее, и точно ставя крест на моем терпении. Потому что прямо сейчас рушит еще одну догму моего мира, и я понимаю — одно дело просто знать, а совсем другое — услышать подтверждение.
— Я согласна, Аллаев. На все, что ты наговорил — мое решительное да.
— Я люблю тебя.
— Второй раз за вечер… С ума сойти.
— И Марию. Я вас обоих… До охуеть каких бабочек, или что там принято иметь в животе.
— Бабочки у медведя?..
Я стискиваю ее, трясущуюся от смеха, в своих руках, и понимаю — вот он, мой дом и покой. Моя маленькая Крепость, где мы оба можем снять доспехи, и провалиться друг в друга в повседневности, убегая от забот, и идиотов вокруг.
Обещаю любить и быть с вами столько, сколько мы сами себе того позволим.
И наша настоящая история начнется с этого.
