Гвардейцев повезли в городскую тюрьму.
Мэтр Карвианн выскочил на сцену и сказал:
— Друзья! Наш король будет с нами! И другого короля нам не нужно!
Помятые и кашляющие зрители захлопали и закричали: «Высокого неба синим птицам счастья!»
— Благодарю, мои верные оборотни, — поклонился король.
Когда пьесу кое-как доиграли. При этом Финист блистал в роли принца, Максим забывал текст, а Блэки был потрясающе красив в роли второй невесты, зрители восторженно хлопали, чихали и кашляли одновременно.
Мэтр Карвианн сдержанно сиял и выпихивал смущающихся актёров на сцену. Кланялись они неловко, тёрли пылающие уши, румянец на лицах надёжно скрывали белила.
Новостники начали писать прямо в зале, им единственным не удалось похлопать, потому что руки были заняты перьями.
Ох, чувствую, завтра будет много интересных статей! И не только в газетах и журналах Первого королевства!
Этим же вечером, поцеловав Максима и заверив его, что он прекрасно играл. Ну приврала. А какая разница, если Ясень даст ему опять последнее место? Я прорвалась в кабинет короля на заседание малого совета в самом узком составе: король, верховный маг, канцлер
— Казнить его необходимо. У него, наверняка, есть сообщники, — спокойно сказал верховный маг, — и сейчас отправить в тюрьму из подвалов дворца.
— На кол посадить, и весь Ясень, — произнёс канцлер.
Король молча переводил взгляд с одного советника на другого, потом упёрся взглядом в меня.
— Что скажешь, Сашка?
— Принц легкомысленный и непоследовательный человек. Не мог он ввести в нашу семью наёмника Лима на столько лет! Ему самому было всего шестнадцать в то время, когда Лим пришёл к нам во дворец с отличными рекомендациями. Есть кто-то ещё, — сказала я, внимательно оглядывая малый совет.
— Поэтому мы объявим, что принц виноват в перевороте, казнь через семь дней после окончания «Турнира…», и этот кто-то выдохнет спокойно, и, может быть, проявит себя? — склонил голову к левому плечу верховный маг.
— Именно, — кивнул канцлер. — Но он хитёр, этот кто-то. Надо бы отправить дознавателей по основным кланам, поспрашивать, какие планы у дворян насчёт принца?
— Разумно, я распоряжусь, — тихо ответил король, — только Леодар — мой брат. Казнить принца я не… — король побледнел, потом покраснел, — трудно мне, это же наша кровь.
— Можно его и помиловать, если настоящих зачинщиков отыщем, — кивнула я, вглядываясь в складку между бровями отца, это значило, что король очень расстроен.
— Указ? — подсунул королю бумагу верховный маг.
Король прочитал шёпотом и только: «посредством лишения головы…» — с трудом выговорил вслух.
— Повесить бы мерзавца, но нельзя, принц всё-таки, — заметил канцлер.
Офелия внесла огромный поднос с кувшинами и блюдами.
Маг и канцлер тут же вежливо откланялись.
А Офелия наложила нам полные тарелки пирожков и салатов, нарезала хлеб, налила в бокалы сок.
Она подсунула нам еду, но мы не торопились есть.
Король смотрел на меня как на невиданное никогда раньше чудо:
— Ты знала, что ты моя дочь? — уточнил он.
— Конечно, — я откусила половинку пирожка с клубникой.
Ох, и вкусно готовит Мэрта!
— Маг рассказал? — отодвинул свою тарелку король.
— Я ему не поверила, вскрыла склеп, там, в детском гробу, нет ничего, — выпила я в один глоток мой любимый апельсиновый сок.
— Ты — истинный дознаватель, — кивнул король, выбирая пирожок побольше, — почему мне не сказала?
— Ты не спрашивал, — потянулась я за салфеткой.
— Надо было попросить охрану, там серьёзные заклятия, и… — король опустил голову, отложил пирог, — всё-таки королева — твоя матушка, надо было взять с собой меня, если никому не доверяешь. Я бы вымолил прощение у её светлой души. Пойду сегодня же к Ясеню, буду просить простить тебя, неразумная девочка. Моя девочка.
Он наклонился ко мне и обнял меня. Его сердце билось тревожно, а взгляд был печален.
Вот я без ясеня в голове, за действиями дознавателя я забыла, что тревожить мертвецов очень плохо.
— Меня бы спросили, — отпила глоточек сока Офелия, — я всегда точно знала, что Саша — твоя дочь, Дикт. И не надо бы идти в склеп. Как у тебя духу хватило, Саша? И королева… Ты могла нарушить её покой.
— Она любила дочь. Все те светлые минуты, что держала на руках, все те счастливые месяцы и радостные дни, что ждала вместе со мной. Она простит неразумную принцессу, — качнул головой король, — что ж теперь и я знаю, что Сашка — кровь от крови моей, и всё королевство уверено в этом, — отец всё-таки с трудом откусил от пирога.
От волнений в театре аппетит увеличился во много раз. Спустя несколько вздохов мы глотали, жевали, хвалили Мэрту и Офелию. И поднос опустел на глазах.
Папа снова обнял меня, потом Офелию, и я побежала к себе. У меня появилась идея для платья, которое я надену на последнее испытание женихов. Я так и уснула с карандашом в руках и блокнотом. Рисование — сложный для меня предмет. Наряд ясно был виден в моём воображении, но на бумагу перешёл лишь его жалкий набросок. Мне приснилась мама, живая, красивая, она улыбнулась мне и кивнула. Значит, простила глупую меня, не дознавателя, а неразумную любящую дочь.
Меня разбудила Офелия, она принесла гору газет и журналов.
Надо Александре заплатить за такие красивые и необычные платья! Наряд из жёлтых ирисов упомянули в «Утре Первого», в статье «Переворот не удалось провернуть!» Там целых пять строк заняло описание платья принцессы Александры, ну ещё несколько слов новостник не пожалел, чтобы рассказать, как я красива, нежна и похожа на короля.
Заголовки остальных статей о премьере в газетах и журналах шести чужих миров были неприятными: «Кризис власти в Первом королевстве», «Заговор у трона», «Недовольные властью», «Смена правителей» и многие, многие другие названия статей, пышущих злым весельем и ругающих наше королевство, короля, принца, турнир.
Я отложила газеты и, подхватив за руку Офелию, побежала к королю, надо было расспросить его, что придумали на четвёртый тур испытаний женихов, отвлечь от мрачных мыслей.
— Всё скажу на приёме для женихов, приходи в мой кабинет сегодня в полдень, — ответил отец, рассеянно целую меня и Офелию в подставленные щёки и подписывая уже прочитанные документы с пометками на полях.
— Тогда я побежала платье выбирать для приёма! — улыбнулась я и оставила их вдвоём с Офелией.
Пусть моя будущая мачеха отвлекает короля от неприятных мыслей. Я завтракать не буду: мне же надо влезть в самое красивое платье. Чудесно! Оно мне подошло идеально!
В самом любимом платье из синего шёлка я казалась себе ослепительно красивой.
