— И что ты ответил, пап? — всё же не вытерпела Эрика.
— Я согласился, — коротко ответил отец.
— Ты…, — начала она, но я перебил.
— Это всё не просто так. Верно? Твоё согласие, то, что мы тут собрались и то, что ты всё рассказал — предположил я, положив ладонь на её колено и слежка сжав.
— Ну хоть в одного ребёнка я вложил ум, а не только красоту. Хотя второе, это конечно больше заслуга мамы, — улыбнулся он.
— И всё же? — спросил я, — Я оценил попытку сбить накал ситуацию, но ты же нас собрал не за этим?
— Время и связывание рук. Я сделал это, чтобы получить больше времени для обдумывания ответных действий. Для того, чтобы Император публично тебя оправдал и не мог поначалу действовать официально, разыскивая тебя и девушек, — серьёзно сказал отец, внимательно глядя мне в глаза.
— Мы бежим? — подала голос Лиза.
— Вы бежите, — гулко пробасил граф Фёдоров, решив ответить ей лично, — В опасности не только Леонид, но и все его близкие, через которых можно оказать давление, все, знающие правду и имеющий толику сил сделать хоть что-то.
— А вы? Останетесь и будете служить самозванцу? — спросил я, чувствуя неладное.
— А мы останемся. Я давал клятву, защищать Империю и не отступлю от неё. Алексей Мстиславович тоже остаётся. После суда мы отправим вас с матерью подальше от столицы…
— Я остаюсь, — минорной нотой прозвенел мамин голос.
— Дорогая! — не сдержался отец.
— Это не обсуждается, — уже спокойно добавила она, — Лучше продолжи с того момента, где мы, — надавила она голосом, — отправляем детей подальше от столицы.
— Мы отправим вас…, — отец пожевал губами, — одних подальше от столицы. Туда, где смогут вас спрятать на сколь угодно долгое время. А сами начнём приводить план в действие. Не знаю, сколько это займёт. Неделю, месяц, год, да даже десятилетие. Но, надеюсь, хотя бы в том, что у нас будет нормальный план тут никто не сомневается? — раздражённо спросил отец.
— С вами мой отец, — меланхолично заметила Лиза.
— Ну хотя бы так. Вот, собственно, всё, что мы хотели вам рассказать. Вопросы? — закончил рассказывать отец. И по его виду было видно, что он думает о наших вопросах.
Но, даже так, глядя на девушек, понимая, что они чувствуют, и что чувствую я сам, я не мог не спросить, — А если мы откажемся?
Этот день закончился нескоро. Долгий спор из которого самоустранились все кроме меня и отца, как бы обозначив, что именно мы говорим от лица обеих сторон, продлился до обеда, продолжился после и только под вечер отец сдался. Даже не под напором аргументов, которые он с лёгкостью парировал одной фразой о безопасности девушек. И я был с ним согласен. Но чувствуя за собой их одобрение и нежелание бежать с тонущего корабля я не мог сдать назад, ведь если не мы, то кто? Аристократия бывает разная, но то, за счёт чего она до сих существует и не выродилась в сборище ослеплённых собственной властью прожигателей жизни можно выразить двумя словами. Положение обязывает.
Через неделю в дворцовой судебной зале состоялся суд, куда по такому поводу были допущены представители разнообразных печатных агентств. Но запрет на съёмку так и не сняли, поэтому они довольствовались лишь записными блокнотами да ручками. По совместному решению туда помимо меня отправился только отец, да Мелисса зайцем, воспользовавшись мной, как троянским конём. Одет я был строго, но не забыл захватить с собой чёрные очки в пол-лица. В этот день я окажусь к самозванцу, усевшемуся на трон наиболее близко. И, хоть отец стребовал клятву, что я ничего не предприму, посмотреть на него так, как могу только я, когда еще такое удастся? Может это будет важным.
— Встать, суд идёт! — на высокой ноте заголосил какой-то служка, оторвавшись от пустых листов.
Зал зашумел, двигая стульями. Наполненный так, что яблоку негде упасть. Аристократы — цвет нации и опора государства, разбавленный акулами пера. Те, правда, по большому счёту стояли, заняв все проходы и столпившись позади сидячих мест, но никто не возмущался теснотой. Мне правда вставать не пришлось, никто заранее не догадался предложить стул, поэтому всё время, что мы ждали начала процесса, я провёл на ногах за трибуной. И всё оставшееся время проведу за ней же, у назначенных мне обвинителя и защитника свои конторки, слева и справа соответственно. Интересно, а они вместе меня топить будут или сохранят видимость суда? Впрочем, какая разница, если та сторона не нарушит договорённости первой, то сегодня я выйду отсюда с чистым именем. А вот и он. Прямо передо мной и не дальше десяти метров. Подарок судьбы.
Сам суд я пропустил мимо внимания, за всё время мне ни разу не дали права высказаться, как и не задали ни одного вопроса напрямую. Так что я с чистой душой воспользовался силой, сместил вектор внимания и изучал самозванца. А там было на что посмотреть. Силуэты, которые я, будучи временно незрячим, по неопытности принимал за тело, на самом деле не были духовным отражением тела. Видимо это и есть душа. А убедился я в этом именно сейчас, потому что силуэтов этих у Александра пятого было по меньшей мере три. Один постоянно находился в хаотическом движении, будто пытаясь вырвать контроль над телом из рук других двух, чьим синхронным действиям следовал организм. Контуры сопротивляющегося силуэта регулярно вырывались за пределы физического тела и бесследно это не проходило, в такие моменты он слабел и верховенство захватчиков крепло. Как же хотелось подойти поближе. Уверен, что будь у меня доступ к телу хотя бы на пару минут, то смогу если не спасти, то хотя бы ослабить их контроль. Но, сейчас я бессилен, даже без обещания отцу пройти эти несколько метров невозможно. Личные телохранители Императора, стоящие по бокам и за высоким резным стулом — одарённые высших рангов. От любого, кто посмеет дёрнуться в его сторону не останется и пепла. Радует уже то, что я принесу заговорщикам обнадёживающую новость. Император жив. Император еще борется. А раз есть надежда его спасти, то и мы обязаны бороться. Что? Чего это все аплодируют? Мелисса занятая просмотром происходящего вместо меня через нашу связь с готовностью подсказала, что меня оправдали и ждут от меня какой-то реакции. Ну тоже неплохо. Я поклонился и лаконично высказался, что, дескать, рад, верил и благодарен. На этом суд закончился, а служка исписавший десяток листов вновь голосисто возопил.
После прибытия домой, я вновь призвал Мелиссу, переложив на её плечи пересказ увиденного для девочек, сам же с отцом отправился в кабинет, куда почти сразу набились прочие заговорщики за исключением матери. У неё и так из забот целых три девицы, способные выкинуть что или кого угодно.
— Ну? — первым, как водится не выдержал дядька, доставший было бутылку, но отставивший её в сторону под грозным взглядом отца.
— Император жив, и мы можем его спасти, — выдохнул я.
— Ай да Лёня, ай да…, — своевременно заткнулся дядька.
— Фёдор! — буквально прорычал отец.
— Молчок, — он закрыл рот на замок и показательно выбросил ключ. После чего я рассказал о своих наблюдениях и выводах.
