На этот раз гроза шла с юга – не лиловая туча, просто черная с седыми краями. Я прогуливалась по аллеям, дожидаясь, когда раздастся первый, еще тихий раскат грома, похожий на ворчание большой собаки.
Что я забыла? О чем нужно непременно вспомнить?
Все замерло в дремотной душной истоме. Ни один листочек не шевелился. Шум машин с улицы доносился глухо, как сквозь слой ваты. По спине под платьем стекали струйки пота. Страшно хотелось пить, но я оставила бутылку с водой в машине.
Еще светило солнце, похожее на каплю расплавленного металла, но чернота уже подползала. И вот наконец зарокотало. Внезапно подул ветер, деревья взмахнули ветками. Пыль вихрями поднялась с дорожек, скрипнула на зубах. Я поспешила к скамейке. Она выглядела старой и трухлявой, краска облупилась, и я даже испугалась, что это не та.
…За шиворот упала холодная капля – я вздрогнула. В воздухе висела водяная пыль. Голубь ухаживал за голубкой. Прошла мимо Маринка – и я зажмурилась, чтобы ее не видеть. Еще несколько секунд – и покажется Женька. Как же я его ненавидела в эту минуту.
И вдруг я поняла: именно моя ненависть погубит все. Я снова и снова, вопреки известному выражению, пыталась войти в одну и ту же воду. Но я была другой – и поэтому события разворачивались по-другому. Чтобы вернуть все, нужно было думать и чувствовать, как та пятнадцатилетняя девчонка. Но как, как я могла снова прочувствовать то, чего давно уже нет? Да, я помнила свои ощущения и мысли в тот момент, но как погрузиться в них снова, пережить так, словно никогда до этого их не испытывала?
И тут я наконец вспомнила!
Запах! Сколько раз со мной было такое – почувствовав какой-то знакомый запах, я не просто вспоминала события из прошлого, но мгновенно проживала их снова. Вот что было, когда я попала в прошлое впервые, и чего не было потом.2fd99a
Я протянула руку, сорвала несколько тисовых хвоинок, растерла их в пальцах.
Да, я и так уже была в прошлом, но этому прошлому недоставало… объемности. Я была не внутри него, а словно на поверхности плоской картинки с эффектом 3D. Но терпкий запах мокрой хвои сделал свое дело – он забросил меня в глубину этой картинки.
Мое сознание тридцатипятилетней женщины словно ушло куда-то. Я снова была девятиклассницей. И не только внешне. Я была глупо и безнадежно влюблена в одноклассника, несмотря ни на что. И отчаянье мое сейчас было вовсе не оттого, что от меня ушел муж, а оттого, что одноклассник этот никак не хочет воспринимать меня всерьез. Вот сейчас он поравняется со скамейкой, и я скажу, что люблю его. А там – будь что будет. Но в тот момент, когда он пробегал мимо, мой язык словно прирос к зубам. И я просто махнула ему рукой, с трудом сдерживая слезы…
Небо почернело, ветер гнул молодые деревья, раскаты грома раздавались совсем близко. Телефон в сумке надрывался.
- Мамонт, ну ты где? – возмущенно спросил Петька. – Сказала, что на час всего на работу, и пропала. Самолет в девять, а у тебя ничего не собрано. Папа тебе звонил, а ты трубку не берешь.
Мне хотелось петь, плясать и прыгать - от радости и облегчения. Ощущение было, словно я сдала тяжелейший экзамен. А еще – как будто лопнул долго созревавший нарыв. Я забуду все это, как страшный сон!
- Никак было не уйти. Все, Петь, уже в машине, выезжаю.
Я шла к аллее, когда что-то заставило меня обернуться. Скамейка на тропинке исчезла. Словно и не было никогда.
Ливень был совсем близко, и я заторопилась к выходу. Первые крупные капли упали, когда я подошла к переходу через Кузнецовскую.
- Лера? – услышала я за спиной и похолодела. – Это ты?
Если бы я не видела его всего неделю назад, подумала бы, что он здорово изменился за те годы, которые прошли с нашей последней встречи. Еще больше похудел и ссутулился, на лице появились некрасивые складки, волосы поредели, в них пробилась седина. Зато джемпер – все так же наброшен на плечи, и рукава завязаны на груди.
- Извините, вы обознались, - сказала я и пошла через дорогу к Жорику.
Едва я успела захлопнуть дверцу, снаружи опустился занавес дождя. Последняя гроза этого лета на аплодисменты не скупилась. Но на этот раз я не стала ждать, когда прояснится, потихоньку поехала, подпевая песням по радио.
У нас на севере небо хмурилось, но, похоже, дождь свернул в другую сторону. Я поставила машину на стоянку – рядом с Прелестью. Сорвала у парадной с куста розовую кисть, пахнущую мороженым и ликером. С трудом дождалась лифт.
- Мамонт, ты ничего не купила? – выскочили в прихожую двойняшки. – В холодильнике мышь повесилась.
- Забыла, - кивнула я сконфуженно. – Держите деньги, сгоняйте быстренько.
Вадим стоял чуть поодаль, глядя на меня с притворным негодованием.
- Трудоголик несчастный! – сказал он, когда дверь за мальчишками закрылась. – Надо было тебе не звонить и уехать без тебя.
Я подошла к нему, обняла, прижалась крепко-крепко.
- Я тебя очень сильно люблю.
Вадим посмотрел на меня удивленно, потом растянул складки на моем платье, плотно обтянув тканью талию.
- Слушай, может, ну ее на фиг, Испанию эту? Давай отправим пацанов обратно на дачу и будем весь отпуск делать девочку? В том месяце не получилось, попробуем снова.
- А что нам помешает в Испании? Парней на пляж, а сами…
Он заставил меня замолчать поцелуем, руки пробрались под платье.
- У нас есть пятнадцать минут прямо сейчас…
Вечером, когда мы уже сидели в самолете – мы вдвоем, двойняшки через проход, - я вдруг заметила в выражении лица Вадима что-то такое… неуловимо похожее на тающий запах тиса.
- Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросила я.
Он вздохнул, со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы.
- Хотел после отпуска. Чтобы не расстраивать. Все-таки твоя лучшая подруга. Но раз уже ты догадалась…
Выслушав его, я достала телефон. Отправила Маринкин номер в черный список и удалила из записной книжки. А потом положила голову на плечо Вадима и закрыла глаза.
Эпилог
Я сидела на краю ванны и смотрела на телефон, в котором запустила таймер. Для подстраховки на пять минут, а не на три. Первый тест, между прочим, по цене бриллиантов, оказался бракованным, ни плюса, ни минуса так и не показал – вообще ничего. Поэтому я купила еще два, самых простых, картонных. Одна полоска или две полоски.
Задержки набежало уже пять дней. Такого у меня никогда не было, все всегда работало, как часы. Во всяком случае, на моей памяти. Потому что, как удалось выяснить обходными путями, в июле мы уже понадеялись зря. Тогда было четыре дня, видимо, после отмены таблеток. Все, что произошло в этой реальности между днем рождения и серединой августа, словно в черную дыру провалилось. Разумеется, только для меня. И приходилось это восстанавливать по крупицам.
