Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
– Максим мне все рассказал, – наконец-то заговорила Капитолина Андреевна.
Леська напряглась: интуиция подсказывала ей, что сейчас она узнает кое-что интересное. В душе от волнения все затряслось и запылало огнем.
– Что именно? – Леся изобразила на лице заинтересованность и удивление. Неужели, неужели он говорил о ней!
– Он тебя любит, жить без тебя не может и готов ради тебя на все. – Капитолина Андреевна замерла, наблюдая за произведенным эффектом. Реакция будущей невестки ей понравилась – Леська остановилась и стала жадно пить воду из алюминиевого ковшика, позабыв о цветах и обо всем на свете. – Я прошу тебя стать его женой и хочу получить ответ именно сейчас. – Капитолина Андреевна поднялась со стула, расправила плечи и громко объявила: – Олеся, согласна ли ты выйти замуж за моего сына Максима Григорьевича Кочкина?
Леська поперхнулась, прокашлялась и просипела в ответ:
– Согласна!
* * *
Удостоверение следователя совершило чудо – соседка Митрохина Дмитрия Васильевича, пробурчав себе что-то под нос, открыла дверь. Кочкин увидел тощую «моль» в сером халате и серых тапочках.
– Проходите, пока не передумала, – проскрипела «моль» и попятилась задом по коридору в дальнюю комнату. Максим Григорьевич снял ботинки и отправился следом. – Меня зовут Косова Зоя Федоровна, проживаю здесь больше тридцати годов, никто на меня никогда не жаловался, – скороговоркой выдала пожилая женщина, усаживаясь на стул. Разгладила складки халата и сощурилась.
Максим Григорьевич по долгу службы привык быть нежеланным гостем и к некоторому раздражению хозяйки отнесся с равнодушием. Он стал внимательно разглядывать Косову, размышляя, как бы ее расположить к откровенному разговору.
Зоя Федоровна была невысокой женщиной, сутулой и очень худой. Длинные, растрепанные седые волосы доходили до плеч и напоминали Кочкину старые портянки. Нос постоянно шевелился, точно улавливал недоступные другим людям запахи и определял по ним погоду и будущее. Бледные щеки повисли и колыхались при малейшем движении. Костлявые пальцы перебирали пояс халата, а глаза цепко следили за гостем.
– Мой визит не связан с жалобами соседей, как я сказал в самом начале, я пришел к вашему соседу Митрохину Дмитрию Васильевичу.
– Умер он, – выпалила Зоя Федоровна и, вскочив со стула, заходила кругами вокруг стола.
Кочкин, видя такую странную реакцию, схватился за подлокотник кресла и приготовился к худшему – женщина все больше и больше походила на сумасшедшую.
– Он не умер, и вам это прекрасно известно, – сказал он.
– Для меня – умер!
Зоя Федоровна на миг остановилась, а затем вновь пошла по кругу.
– Одна из комнат принадлежит ему и по сей день, – сказал Максим Григорьевич, пытаясь вернуть женщину на грешную землю.
– Шпион!
– Кто?
– Сосед мой.
– Давно?
– Очень давно, больше двух лет, – ответила Зоя Федоровна и наконец-то метнулась обратно на стул. Кочкин еле усмирил головокружение. – Мне же теперь стыдно людям в глаза смотреть! Подумают, что я пособница! Срам! – женщина так резко это сказала, что закашляла и засипела.
Максим Григорьевич чувствовал, что до истины осталось совсем немного.
– А где он?
– Уехал. Разве ж я думала, что рядом со мной такой нехороший человек живет – изменник Родины? Конечно, не думала! Я таких резидентов только в фильмах видала, и мне, скажу я вам, никогда они не нравились.
Зоя Федоровна закусила губу и сделала несколько махов руками. Что она хотела изобразить, Максим Григорьевич не понял, но на всякий случай кивнул – мол, разделяю вашу точку зрения, не беспокойтесь.
– Я же теперь даже в туалет боюсь ходить, – вдруг понизив голос до еле различимого шепота, сказала Зоя Федоровна.
– Это почему? – прошептал в ответ Кочкин.
– «Жучков» боюсь!
– Каких?
– Шпионских.
– Простите, не понял… – Максим Григорьевич окончательно растерялся и с трудом подавил в себе желание отодвинуть кресло поближе к двери, на тот случай, если Косова окажется буйнопомешанной. Как-то приходилось ему бывать в лечебнице для душевнобольных, и такое затишье перед бурей он наблюдал несколько раз.
– В этой квартире много «жучков», каждое наше слово записывается на пленку, и обо всем, что здесь происходит, потом становится известно в Америке. Я целыми днями молчу, чтобы они ничего не узнали, даже телевизор не включаю, – щеки Зои Федоровны заколыхались, точно листья на ветру, – единственное, что они могут уловить, это звуки, раздающиеся в туалете, а я со шпионами своей интимной жизнью делиться не хочу, поэтому в туалет хожу с опаской.
Максим Григорьевич достал носовой платок и вытер выступивший на лбу пот. Острое желание отодвинуть кресло к двери стало еще сильнее. В голове пока что была каша. Шпионы, Америка… что дальше?
– Мне кажется, с сегодняшнего дня я тоже начну ходить в туалет с опаской, – выдохнул он.
– Нет, это мой крест, вам бояться нечего.
– Почему?
Зоя Федоровна вытянулась вперед, дряхлый стул под ней скрипнул. Поманив следователя костлявым пальцем и дождавшись, когда он немного наклонится в ее сторону, она прошептала:
– Раньше здесь располагалась штаб-квартира засланных шпионов, теперь шпионов больше нет, остались одни «жучки», они через космос сообщают обо всем в Америку!
– Понятно, – сглотнул Кочкин и откинулся на спинку стула. А какую роль во всем этом безобразии играет Митрохин?
– Огромную!
Зоя Федоровна подскочила со стула, достала из кармана халата черную резинку и стянула ею волосы на затылке. Подошла к стене и прислонила к обоям ухо, что-то прошамкала и нахмурилась, ее нос задергался еще сильнее, наверное, она пыталась им уловить недоступные слуху радиоволны.
– Подслушивают, голубчики, – удовлетворенно улыбнулась она и покосилась на следователя. Максим Григорьевич почувствовал, как по телу его побежала волна мурашек. Хозяйка кашлянула и замерла. – Я их не боюсь, просто нельзя допустить утечки информации. Кто-то же должен оберегать нашу Родину!
– Так что насчет Митрохина? – сделал еще одну попытку узнать хоть что-нибудь Кочкин.
– Он у них самый главный. Прикидывался нормальным, пельмени мои ел, а сам шифровки на Запад отсылал.
– А где он сейчас?
– В Америке, перед иностранными генералами выслуживается. – Зоя Федоровна наконец-то оторвала ухо от стены и перестала так сильно дергать носом.
Из всего услышанного Максим Григорьевич сделал только один вывод – Митрохин уехал жить в Америку. У Зои Федоровны на этой почве, по всей видимости, начались серьезные проблемы с мозгами, и ей стало казаться, будто кругом окопались враги.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
