– Понятно, – торжественно ответил Поль-Луи. –Что я могу для вас сделать? – Он теперь работал на конкурирующую фирму, нок Питеру питал искреннюю привязанность. – Вы ведь не просто такпозвонили? – в лоб спросил он.
– Я думаю, мне нужно отпущение грехов, хотя я его незаслуживаю. Я просто получил новые отчеты, и мне кажется, что в них все впорядке, если я правильно во всем разобрался. Мы заменили два компонента, и всеуверены в том, что проблема решена. Но существует серия результатов, которые японимаю не до конца, и я подумал, что вы, может быть, будете в состояниипролить на них свет. Здесь я ни с кем не могу поговорить откровенно. Мне нужнознать, может ли «Викотек» кого-нибудь убить. Вся проблема по-прежнему в этом. Ябы хотел, чтобы вы высказали свое мнение. Считаете ли вы его по-прежнемуопасным или мы наконец вышли на правильный путь? У вас есть время на это?
У Поля-Луи времени не было, но ему хотелось сделать Питеру приятное.Распорядившись ни с кем его не соединять, он немедленно вернулся к Питеру:
– Пошлите мне отчеты по факсу.
Питер так и сделал, и в трубке повисло долгое молчание –Поль-Луи читал отчеты. В течение следующего часа они снова и снова обговаривалидетали. Питер старательно и как можно более компетентно отвечал на все вопросы,и в конце концов его собеседник снова замолчал. Питер понял, что он принимаетрешение.
– Вы должны понимать, что все это очень субъективно. Наданной стадии нельзя четко и ясно истолковать эти результаты. Конечно,лекарство получается хорошее. Это замечательный продукт, который поможет нампобедить рак. Но существуют дополнительные элементы, которые ждут своей оценки.Мне трудно сейчас дать вам ее. Полная уверенность недостижима. И риск,разумеется, существует всегда. Вопрос в том, готовы ли вы платить за этот риск.
Это было сказано очень по-французски, но Питер оценил ипонял его философские рассуждения.
– Для нас вопрос в том, насколько велик этот риск.
– Я вас понимаю. – Он действительно полностьюпонимал это. Именно это беспокоило его в июне, когда Питер был в Париже. –И у меня не вызывает сомнения, что ваши люди после нашей последней встречихорошо поработали. Теперь они на правильном пути… – Его голос отдалился, иПитер понял, что Поль-Луи прикуривает. Все европейские ученые, с которымивстречался Питер, имели эту привычку.
– И теперь мы у цели? – неуверенно спросил Питер,почти боясь услышать ответ.
– Нет… еще нет, – печально ответил Сушар. –Может быть, это произойдет очень скоро, если вы продолжите работу в этомнаправлении. По моему мнению, «Викотек» все еще таит в себе потенциальнуюопасность, особенно в неопытных руках.
«То есть именно в тех руках, – подумал Питер, –для которых он и предназначен». Он создавался с таким расчетом, чтобы его могприменять непрофессионал, например член семьи больного. Использование«Викотека» позволило бы проводить химиотерапию дома, без госпитализации и дажене в кабинете врача.
– Это все еще убийца, Поль-Луи? – Именно так Сушарназвал препарат в июне. Питеру казалось, что эта фраза по-прежнему стоит у негов ушах.
– Думаю, да. – Голос на другом конце проводазвучал немного виновато, но ясно. – Вы еще не у цели, Питер. Нужно время,и вы там окажетесь.
– А слушания?
– Когда они начинаются?
Питер посмотрел на часы. Было пять утра.
– Через девять часов. В два часа дня по Вашингтону.Через два часа я уезжаю.
Самолет вылетал в восемь, а в одиннадцать он собиралсяпоявиться в конгрессе.
– Я не завидую вам, друг мой. Что я могу вам сказать?Если вы хотите быть честным, скажите, что это замечательное лекарство, но оноеще не готово. Процесс пока идет.
– Не нужно участвовать в слушаниях, чтобы говорить это.Мы просим разрешения на досрочные клинические исследования, основанные на нашихлабораторных тестах. Фрэнк хочет получить одобрение ФДА, чтобы препарат былвыброшен на рынок немедленно после того, как мы пройдем через все фазыиспытаний на людях.
Сушар присвистнул:
– Это меня пугает. Почему же он так жмет на вас?
– В январе он хочет оставить фирму. И до этого ему,естественно, нужно подбить бабки. Это будет его прощальный дар человечеству. Имне. Несмотря на то что на самом деле это бомба с часовым механизмом.
– Так и есть, Питер. Вы должны это понимать.
Я понимаю. Но больше никто об этом даже и слышать не хочет.Он говорит, что отложит испытания на людях до конца года, если мы к ним еще неготовы. Но при этом он настаивает, чтобы я поехал в Вашингтон. По правдеговоря, это долгая история.
История, в которой замешаны эго старика и рассчитанный рискмиллионным делом. Но в данном случае Фрэнк ошибся в своих расчетах – они былипостроены на его тщеславии. Это был опасный шаг, который мог разрушить егобизнес до основания, но он все еще отказывался это замечать. Странно было то,что Питер все это прекрасно понимал. Фрэнк был упрям до безумия. Может быть, онстремительно старел или просто ослеп от своего всевластия? Понять его логикубыло невозможно.
Питер поблагодарил Поля-Луи за помощь, и француз пожелал емуудачи. Положив трубку, Питер отправился на кухню сварить себе кофе. У него всееще была возможность отказаться, но он просто не мог понять, как ему этосделать. Можно, конечно, поехать на слушания, а потом уволиться из«Уилсон-Донован», но это не защитит людей, которым он пытался помочь и которыетеперь могли серьезно пострадать из-за своего доверия к фирме. Проблема была втом, что он не верил в способность Фрэнка отказаться от испытаний на людях втом случае, если результаты их лабораторных исследований не изменятся к лучшемув самом ближайшем будущем. Что-то подсказывало Питеру, что Фрэнку очень хочетсярискнуть. Слишком много денег было вложено в это дело, чтобы думать о риске длячеловеческой жизни, и искушение было непомерно велико.
Через некоторое время Кэти услышала, как он ходит по кухне,и пришла туда до того, как зазвонил будильник. Питер сидел, подпирая головурукой, и пил вторую чашку кофе. Она никогда не видела мужа в таком состоянии –он выглядел даже хуже, чем Фрэнк сразу же после инфаркта.
– О чем ты так беспокоишься? – спросила она, кладяруку ему на плечо. Питер не мог ей этого объяснить – она либо не поняла, либоне захотела бы понять. – Все кончится, прежде чем ты успеешь заметить.
Она говорила об этом как о самой обычной, рутиннойпроцедуре, а не об отказе от всех его нравственных убеждений. Его этика, егочесть, его принципы были попраны, но Кэти этого не видела. Питер посмотрел нажену, усевшуюся напротив него, несчастным взглядом. На Кэти была надета новаярозовая ночная рубашка, в которой она почему-то выглядела очень неприступной.
– Я делаю это по неправильным причинам, Кейт. Непотому, что так надо или что мы к этому готовы.
