— Кролик?
— Я даже не знала, что это. Сказали, что так надо. За все это время, что я провела у Свиридова, я разучилась сопротивляться. Я получала свою зарплату, жилье, пропитание и отрабатывала. Я не понимала, как можно по-другому.
— Понятно, — выдохнул Андрей.
— Потом появился ты.
— Говорят, кролик обладает двойным действием. Влюбляет в себя, но не позволяет любить того, кого ты… — Андрей запнулся, подбирая слова, — приворожила…
— Мне тоже так говорили.
— И что? Правда?
Марго ничего не ответила. Несколько минут было тихо, так что стали различимы какие-то посторонние шумы, голоса, звуки.
— Неправда, — неожиданно ответила Марго. — Оказалось, неправда.
— Андрей Львович! — голос, доносившийся из-за двери, был хорошо знаком Гумилеву. — Это Гордеев. Андрей Львович, отойдите, пожалуйста, в глубину каюты!
— Пошли, — Андрей взял Марго за руку и потащил ее за собой.
— Готово! — крикнул он Гордееву.
За дверью раздался звук, похожий на шипение выходящего под давлением из баллона газа. Некоторое время ничего не происходило, потом белый пластик, которым была облицована дверь, начал вспучиваться пузырями и потек на пол. В образовавшуюся щель ворвалось узкое лезвие синего пламени. Через минуту, на том месте, где был электронный замок, зияла расплавленная дыра с неровными краями.
Дверь распахнулась от сильного удара ногой, и в каюту ввалился растрепанный, вымазанный какой-то копотью Гордеев с блестящим хромированной сталью аппаратом в руках. За ним, к большому удивлению Гумилева, вошел китайский биолог Чен — как всегда, аккуратный, в сером костюме, белой сорочке и начищенных туфлях.
— Андрей Львович! — Гордеев улыбался так широко, как будто был самым счастливым в мире человеком, — я же говорил вам что Боря Гордеев годится не только на то, чтобы мыть полы и резать бутерброды!
Он извлек из кармана связку небольших ключей и с третьей попытки разомкнул сковывавшие запястья Андрея наручники.
— Молодец, — сказал Гумилев, потрепав его по плечу. — А это что за бластер у тебя?
— Это, — ответил, кашлянув, Чен, — сверхмощный газовый резак. Лежал у вас в лаборатории. Я случайно обратил на него внимание…
— Спасибо, — Андрей пожал китайцу руку. — Вы очень вовремя, друзья. А что произошло со станцией?
— Ужасная авария! — воскликнул Гордеев. — Эти дуболомы не сумели как следует разобраться с ручным управлением, и в результате станция провалилась под лед!
Андрей не стал уточнять, кого Борис назвал «дуболомами» — и так все было ясно.
— Теперь мы все находимся в довольно затруднительном положении, — сказал Чен. — Подняться на поверхность мы не можем…
— Почему? — удивился Андрей.
— Во-первых, повреждена силовая установка. Во-вторых, господин Поздняк уже пытался это сделать…
— Что же ему помешало?
— Пока все сообразили, что произошло, станция успела удалиться от того места, где провалилась под лед. Над нами — сплошной ледяной панцирь. Пробить его не получится.
— У станции есть плазменные генераторы! Мы можем растопить лед!
— Толщина льда над нами — не меньше десяти метров. Генераторы не справятся. К тому же повреждена система охлаждения, что делает их использование крайне опасным.
— Как же эти уроды ухитрились провалиться сквозь десятиметровый лед? — Гумилева охватило бешенство. Чен пожал плечами.
— Как это говорится по-русски? Закон подлости. Судя по всему, мы упали в огромную трещину между двумя ледяными плитами. Но искать ее — тоже самое, что иголку в стоге сена.
— Значит, сейчас мы находимся…
— На дне Северного Ледовитого океана. К счастью, глубины здесь не очень большие. Семьсот-восемьсот метров, к тому же в северном направлении дно постепенно повышается.
— Другое плохо, Андрей Львович, — перебил китайца Гордеев. — У нас кислорода мало.
— Что значит — мало? — не понял Гумилев. — А как же наша кислородная установка?
Молчание Гордеева и Чена было красноречивее всякого другого ответа.
— Тоже повреждена? И как быстро мы сумеем ее починить?
Чен покачал головой.
— В нормальных условиях — за два дня. Но при катастрофе погибло пять человек. Из них четверо техников. Поэтому раньше, чем через три-четыре дня запустить установку не удастся. Конечно, у нас есть резервное хранилище и, наконец, зимний сад. Но этих запасов хватит ненадолго…
«Проклятье! — подумал Андрей. — Если бы только я успел отправить на Большую Землю Маруську и Марго!»
Кроме того, неполадки в системе охлаждения приводят к тому, что температура на станции постоянно повышается. Пока незаметно. Но через два дня здесь будет очень жарко.
— Где Маруся? — не дослушав Чена, спросил Андрей у Гордеева.
— С крестным своим, у вас в каюте. В «Сони Плейстейшн» играют.
— С ней все в порядке?
— Ну, испугалась немножко, а так — ни синячка, ни царапинки! Бог маленьких детей любит, — улыбнулся Борис.
— Я пойду к ней! — сказала Марго.
— Подожди, — Андрей взял ее за руку, и ощутил благодарное пожатие ее тонких пальцев. — Нам нужно действовать. Действовать быстро и решительно. Прежде всего, нужно остановить Поздняка и его подручных.
— Каким образом? — вежливо удивился Чен. — У них оружие…
— Оружие здесь ничего не решает, — возразил Гумилев. — Нам нужно собрать всех трезво мыслящих членов экипажа и пассажиров. Объяснить им, что произошло. И вернуть станцию под свой контроль. Только в этом случае мы можем надеяться на спасение.
— Разумно, — кивнул китаец. — И кого же вы планируете привлечь?
— Во-первых, всех, присутствующих здесь. Во-вторых, Кирсана Илюмжинова и Арсения Ковалева. Марго, пожалуйста, скажи Арсению, что ты его сменяешь, и что он нужен мне в кают-компании. В-третьих, моих ребят из лаборатории. Захара Билялетдинова и его ассистентов.
— Господин Билялетдинов сильно пострадал при катастрофе, — сказал Чен. — Он жив, но находится в тяжелом состоянии
— В любом случае, мы должны привлечь на свою сторону как можно больше народа. Попробуйте поговорить с писателем. Он, конечно, истерик, но в некоторых обстоятельствах и истерик может быть полезен.
— Думаю, Михаил Борисович тоже согласится, — задумчиво проговорил Чен.
— Беленин? — Андрей вспомнил сцену в каюте Илюмжинова, скептически покачал головой. — Впрочем, поговорите с ним. Жить-то всем хочется, а нефтяным олигархам — особенно.
Он взглянул на часы.
— Сейчас семнадцать минут шестого. В восемнадцать ноль-ноль общий сбор в кают-компании.
