Шум с некоторым запозданием, но все же внес приятное разнообразие в сонное царство корчмы: мухи заметно оживились, доносящиеся из угла храпы стали раздаваться пореже. Девчонка наконец повернула к нам веснушчатую мордашку. Помимо конопушек ее достопримечательностью были большие, слегка навыкате глаза цвета застоявшейся озерной воды. Разносчица сползла с высокой табуретки, одернула грязно-коричневое платьице, поправила фартук не первой свежести, подтянула ленточки на куцых хвостиках, недолго постояла, раздумывая о чем-то своем и ковыряя в ухе. И только после этого, старательно шаркая ногами, соблаговолила подойти к нашему столику.
Да, что уж тут скажешь: до расторопности обслуги в столичных заведениях девочке ох как далеко!
– Чего желают достопочтенные господа? – Сонные глаза смотрели на нас без всякой заинтересованности в клиентуре.
Достопочтенные господа хотели много чего, а точнее, сытно и вкусно поесть, однако почти ничего из того, что могло бы порадовать нас, на кухне не оказалось.
– С вечера, почитай, ничего и не осталось, сожрали все, – охотно разъяснила скудость ассортимента разносчица. – Папаня намедни в Дрюсс подался, вот старая Гриня, кухарка наша, и запила.
Еще немного подумала и добавила:
– Вообще-то она всегда так.
Чувство голода полученная ценная информация, к сожалению, не притупила. Однако после длительных, утомительных переговоров с этим «веснушчатым кошмаром ресторанного бизнеса» мы все же заполучили каравай ржаного хлеба, шмат сала, пять луковиц, три холодные вареные картофелины, большую пузатую миску маринованных грибов и кувшин попахивающего прокисшей бражкой эля. Причем каждого нового кушанья не блещущего разнообразием обеда приходилось дожидаться столько времени, будто разносчица, прежде чем доставить к нашему столу заказанное блюдо, делала с ним по селу круг почета.
В одну из таких пауз Верьян задал живо интересующий нас троих вопрос.
– Куда дальше двигаемся, девушки? – Ловко орудуя ножом, он нарезал крупными ломтями каравай прямо на столе.
– Вообще-то нам в Умузбулар. – Я тяжело наступила на ногу попытавшейся встрять с ответом Эоне. Та ойкнула и обиженно отвернулась, подперев для надежности рукой щеку. – Но если тебе срочно надо совершенно в другую сторону – езжай, ни о чем не беспокойся. Потом нагонишь.
Парень широко улыбнулся и ладонью покатал круглую золотисто-коричневую головку лука по щербатой деревянной поверхности, прежде чем снова взяться за нож.
– Мне теперь до волховника [Волховник – одиннадцатый месяц года (прост.). Официально принятое название – месяц Существующих Силой.] твою тень изображать. – Острое лезвие быстро и точно рассекло луковицу на четыре части. – И избавиться от меня никак не получится. Да и чревато…
– Угрожаешь?
Нож с размаху острием воткнулся в дерево, чуть покачался, прежде чем его соизволили вытащить.
– Советую.
«Чем в данном случае угроза отличается от совета?» Формой изложения.
– Никто и не собирался сбегать! – наигранно оскорбилась я, но под насмешливым взглядом охранника закруглилась с показухой и поинтересовалась: – Разве тебе не нужно гонорар забрать? Не зря ж ты с этой обгорелой головой носишься как шептун со скоропортящимся зельем для привередливого клиента.
Два точных удара – и еще одна луковица распалась на четвертинки, разбрызгивая капли едкого сока. В носу знакомо засвербело. Вздрагивающая от каждого звука Эона, решив встречать опасность лицом к лицу, вновь повернулась к нам.
– А что голова? – Верьян взялся за третью луковицу. – Заглянем по дороге в поместье Лешеро – сдадим барону за хорошую плату, заодно и путь до Моска срежем. А там, обозом, и до Умузбулара – рукой подать.
Я ничего не имела против Моска и озвучила свое согласие громким чихом. Некультурно вытерла ладони прямо о штаны и пододвинула поближе к себе одной рукой миску с плавающими в маринаде опятами, а другой – тарелку с картошкой. Эона продолжала сидеть не шелохнувшись, медитируя над пустой кружкой.
– Подруга, а ты чего как неродная? – Я пихнула девушку локтем. – Верьян тут угощает, а ты нос воротишь!
– Я угощаю?! – неподдельно изумился парень. – Размечтались! Каждый сам за себя платит.
– В таком случае трофеи этот каждый тоже пусть самостоятельно таскает – мы ему грузчиками не нанимались.
Верьян для порядка побухтел, что-то про прожорливых девиц на свою (а не астахову) голову, и благоразумно заткнулся. В ответ на мое заговорщицкое подмигивание воспрянувшая духом Эона широко улыбнулась и ловко увела у расстроенного наемника из-под носа самый большой ломоть хлеба.
Знали бы мы, какой «приятный» вечер нас ожидает, не налегали бы так на угощение – поберегли бы фигуру и здоровье.
Дожидаясь ужина, отвратительно здоровый (на наш с подругой пристрастный взгляд) Верьян увлеченно возился со своим внушающим почтение оружейным арсеналом.
Как он только все это на себе прет, непонятно…
Наемник поставил рядом с собой небольшую плошку с водой и начал выкладывать на промасленную тряпицу извлеченные из ножен кинжалы, пару метательных ножей, около десятка крошечных стрел, а также оружие убитых стражников – короткое копье и меч…
Непослушно кудрявятся у висков волосы, а в широко раскрытых, остекленевших глазах мутнеет светлеющее небо…
– Рель, а ты круг обережный не хочешь изобразить? – вдруг поинтересовалась, глядя в кружку, светловолосая.
– Что? – переспросила я, не в силах тотчас оторваться от страшных воспоминаний о прошлой ночи. – Что ты сказала?
– Оберег бы нарисовать, – неожиданно робко повторила просьбу девушка.
А шаманский танец с бубном вокруг костра не сплясать?
– Чего-то не хочется.
– Круг был бы нелишним, – как бы между прочим согласился с Эоной наемник, берясь за точило и окуная его в плошку. – Мало ли…
Я неопределенно хмыкнула.
Мерный скрежет отдался нытьем в зубах, вынуждая поморщиться. Мысль о том, чтобы вставать и тащиться рисовать этот хмаров круг, меня как-то не вдохновила. Пусть мошкара, слетавшаяся на свет костра, нахально лезла в глаза, но выбираться из-под плаща в холодную темень не было ни малейшего желания. Желудок охотно со мной согласился, почти прекратив дергаться.
– Смысл? – задала я риторический вопрос и вновь прикрыла глаза.
Покосившись на подозрительно благосклонного наемника, девушка продолжила канючить:
– Ну Ре-е-ель! Вдруг волкодлаки какие нагрянут или еще что похуже…
– Да ну тебя к лешему, – отмахнулась я. – Накаркаешь еще!
Эона тотчас заткнулась, обиженно посопела и даже попыталась улечься спать. Однако после недолгого затишья нудеж на тему «Трудно некоторым колдануть!» начался сызнова.
