чуждо проявление сугубо человеческих заботы, опеки, привязанности. Даже отцовская роль ему понятна, сильна родительская ответственность за то, что бы наследник не только появился на свет, но и получил правильное воспитание и обучение. Это особенно необходимо для выживаемости ребёнка, рождённого от самой сильной магессы современности и одного из самых сильных магов вообще.
Но одновременно с таким проявлением поистине человеческих качеств, недоступных обычным духам, которые могут мыслить только в рамках своих добродетелей, элвен подмечал и привычное равнодушие Мудрости к делам реального мира, которые не были близки или интересны магистру раньше. Коллекционер с любопытством посматривает на события в мире, потому что история — это тоже знания, которые можно предать перу, но почти в них не вмешивается. Политика и конфликты — не исключение. Солас подозревал, что Vir Dirthara никогда не станет людной, ведь чем больше дух соберёт знаний, тем сложнее его будет заинтересовать и тем меньше гостей он допустит в свою обитель. Также, как продолжение своего создателя, Коллекционер проявляет абсолютное собственничество к знаниям: он даёт возможность прочесть книги, обучиться по ним, воспользоваться знаниями оттуда, но никогда — забрать. Солас видел, как дух пару раз расправился с теми, кто его ослушался. Он не разбирался, поступили ли эти маги из злого умысла или просто забыли, что книги нельзя выносить из библиотеки, но при этом расправу совершил без злобы — вообще безэмоционально. Это не упрямая человеческая принципиальность, непреклонность или цинизм, а самые настоящие непосредственность и простота, присущие духам, в понимании которых всё просто: если избавиться от тех, кто нарушает, то некому будет нарушать.
Суть Коллекционера такова: кроме тех, к кому он питает привязанность человека, коим когда-то был, его внимание способны привлечь только может дать ему новые знания. С университетами Коллегии и Тевинтера так: он допускает её участников к библиотеке, а они взамен обязались отдавать ему результаты экспериментов и иные интеллектуальные труды студентов и старших магов.
Да чего уж далеко ходить: даже Ужасному Волку пришлось испытать на себе упрямство создания Тени. Эффектное появление дракона во время защиты Сегерона — теперь уже нового дома для его Народа — от эскадры оскорблённых кунари, которое перепугало всех на собрании владык Тедаса, стало следствием долгих уговоров. Дух отказывал другу в помощи не из умышленного злорадства, а потому что относился к просьбе с той самой непосредственностью. То есть Коллекционер искренне не мог помыслить, зачем ему делать что-то, никак не связанное с идеей его существования, и без чего его друг и так может прекрасно справиться своими силами. Солас добился помощи, лишь догадавшись предложить знания в ответ.
Столь противоречивое поведение Мудрости ярко иллюстрировало, насколько же неправильным из магии, высвободившейся при разрушении слабого тела, непокорной души и её идей вышло рождение теневого существа, который ещё и впитал в себя личность магистра, навечно оставшегося по эту сторону Завесы. Очевидно, Тень это так оставить не может и однажды окончательно поглотит всё проявление реальности, воспоминания, личность, и тогда от духа останется только идея, которая и стала его добродетелью. И это буквально может произойти в любой момент: хоть через секунду, хоть через неделю, хоть через пару лет. Но Волк не печалился: в Тени иное представление об «однажды», и оно равновероятно может наступить хоть через тысячи лет.
Какое бы противоречие Фен’Харел ни наблюдал, для себя эльф решил однозначно: его друг остаётся собой, их беседы всё также важны, а споры — плодотворны. В том числе и наблюдение за дальнейшим развитием такого выходящего за рамки правил мира существа (каковым и был сам хромой маг) было захватывающим. Коллекционер имеет небывалую для духов связь с реальностью, обосновался он вовсе в «междумирье» и чувствует себя прекрасно, поэтому даже всепоглощающая Тень не сможет так скоро и резко оторвать своё создание от того, чем он увлёкся и с искренним удовольствием занимался. Солас со смехом подумал, как бы ещё его другу, пережившему всех, ни пришлось вспоминать об их встречах с тёплой тоской. Шансов на то точно не меньше, тем более у тевинтерского сновидца, уже в четвёртый раз обманувшего смерть.
Ну а пока что-либо из этого не произошло, можно об этом и не думать: настоящее куда интереснее.
После дружеского приветствия Солас протянул книги, которые всё это время и нёс в руках. Эти книги были обещаны духу за помощь. Наблюдая за тем, с каким любопытством Коллекционер их принялся изучать, Фен’Харел в очередной раз отметил, сколько же своих знаний, которые раньше хранились в его Сфере Средоточия, ему приходится вытягивать из духа теперь для развития острова и культуры его Народа. Но это ничуть не злило — Волк лишь усмехнулся. Когда-то у него были и огромная сила, и мировое влияние, и пласты всевозможных знаний, а распорядиться ими он не сумел. Два раза вызвался спасти Народ, и два раза мир содрогался от последствий его ошибок, которые ценой своей жизни пришлось исправлять уже другому. Зато сейчас у него нет таких возможностей и соблазнов поступать неразумно. Оставшись почти без всего, чем древний элвен когда-то владел, он, удивительно, увидел небывалый простор, потому что ему нужно действовать взвешено, обдумано, не оступиться и не рваться напролом, а просчитывать свои ходы… как и положено богу обмана, которым его теперь помнил мир. Бессилие перед чей-то волей порождает борьбу, а вот всесилие — лишь ослепляет. Раз прошло уже несколько лет, его идея до сих пор не обернулась катастрофой и даже продолжает закономерное развитие, то он точно всё делает правильно.
Вскоре Коллекционер обнаруживает, что среди предоставленных книг была одна лишняя, не входящая в договор, берёт её в руки, с интересом изучает. Обложка книги исполнена минималистично: сама она тёмная, а на её лицевой стороне изображён лишь белый призрачный силуэт хромого человека, который для мира навсегда остался таким же незаметным призраком. О содержании и авторе дух догадался.
— Как видно, Варрик всё же выполнил задуманное. И сколько там выдумок? — беззлобно улыбнулся дух. Он понимал, что в этой книге никогда не может быть чистая правда — иначе мастера Тетраса мир не поймёт.
— Этим вопросом задаются многие с тех пор, как все советники отказались давать комментарии.
Коллекционер точно был удивлён честностью главных героев Прорыва Завесы. Конечно, своим молчанием бывший Совет ничего не подтверждал, однако любой задумается: если книга является полной отсебятиной, почему они об этом просто не могут объявить? Значит ли это, что там есть хотя бы доля правды? И эта «доля» озадачивала многих, собирая возле спорной книги всё
