– Холден?
Что он здесь делает? Меньше всего на свете я ожидала, что непрошеным гостем окажется именно он. Даже Уилл не является без предупреждения. Я медленно открываю дверь шире, гадая, зачем он пришел. Холден стоит в паре шагов от порога, засунув руки в карманы футбольной куртки и опустив глаза. Каждые несколько секунд лампочка над крыльцом моргает, освещая его лицо. Он поднимает взгляд, сглатывает и спрашивает:
– Мы можем поговорить?
– Если объяснишь, почему так вел себя сегодня утром, то да, – отвечаю я, складывая руки на груди, и отхожу в сторону. – Заходи.
Не поднимая головы и не доставая рук из карманов, Холден медленно проходит в дом мимо меня. Пока я запираю дверь, он мнется рядом, излучая напряжение. Пытаюсь поймать его взгляд, однако он продолжает смотреть в пол и понуро бредет за мной в гостиную.
Мама смотрит в ожидании, и я сообщаю:
– Это всего лишь Холден.
Услышав свое имя, он заглядывает в комнату, но не заходит.
– Здравствуй, Холден! – приветствует его мама теплой улыбкой, похоже, обрадованная, что есть повод отвлечься.
Гость всяко лучше, чем мое предложение порисовать.
– Здравствуйте, – бурчит Холден и кивает, не улыбаясь в ответ и не глядя на нее дольше секунды.
Затем отстраняется от дверного проема, берет меня за локоть и поспешно тянет за собой в коридор. Странно, конечно. Вообще не понимаю, что происходит. Холден нависает надо мной, буравя темными глазами и вцепившись мне в руку холодными пальцами.
– Может… может, выйдем или отойдем куда-то? – просит он взволнованным шепотом.
Он явно не в себе, только неясно почему. Да, разумеется, Холден частенько пребывает в дурном расположении духа. Собственно говоря, он угрюм бóльшую часть времени. Но чтоб так сильно? С таким внутренним напряжением? На него не похоже.
– Эм… Думаю, да.
Отцепляю его руку и иду на кухню. Там темно, однако свет я не включаю, а направляюсь к черному входу. Холден следует за мной по пятам и дышит за спиной. Я открываю дверь, и нас встречает порыв свежего вечернего ветра. Подхожу к старому деревянному столу, окруженному стульями и стоящему посреди двора. Сегодня не очень холодно, но легкий бриз набрасывает мне на лицо пряди волос.
Опираюсь ладонью на спинку стула и оборачиваюсь к Холдену. Он останавливается в нескольких шагах от меня, словно опасаясь приближаться, и в его распахнутых глазах затаился страх.
– Холден, у тебя все в порядке?
Опустив веки, он медленно крутит головой, сжимает кулаки в карманах и шепчет:
– Нет.
И хотя мороза нет, с его губ срывается пар, а дыхание становится прерывистым. Он снова открывает глаза и замечает мой тревожный взгляд. Делает глубокий вздох и произносит:
– Мне нужно кое-что тебе сказать.
– Что же?
Холден никогда так себя не ведет, и меня охватывает беспокойство и отчаяние. Я подхожу к нему вплотную и взмаливаюсь:
– Ну, говори же!
Сглотнув комок в горле, он безжизненно опускается на стул, а я присаживаюсь на соседний. Никаких нервов не хватит, пусть говорит уже, наконец!
– Если ты серьезно относишься к Джейдену Хантеру, – бормочет он, – то должна кое-что знать.
Он пытается посмотреть мне в глаза, но видно, это дается ему с трудом.
– Тебе следует знать, почему в присутствии близнецов меня едва не разрывает… Я просто… не в силах…
Он трясет головой и снова смотрит на траву.
– Больше не могу.
– Ты о чем?
– Рядом с ними чувство вины становится невыносимым, – говорит он дрожащим голосом, расцепляет пальцы и взъерошивает свои волосы.
Почему он не смотрит на меня?
– Вины? – переспрашиваю я, ничего не соображая. – Холден?
– Авария, Кензи! – выпаливает он.
Я все еще ничего не понимаю и отрешенно таращусь на него. Сердце бьется где-то под ребрами. Холден наклоняется вперед и продолжает с глазами, полными ужаса:
– Помнишь, что решили по итогам следствия? Мол, они слетели с дороги, чтобы не сбить животного, внезапно выскочившего на дорогу.
Он делает паузу, делает глубокий вдох, и только сейчас я замечаю, что он дрожит. И не от холода.
– Копы заблуждаются. Той ночью на дороге животных не было, – хрипло шепчет он, бледнея. – Там был я.
Глава 28
Слова Холдена обрушиваются на меня тяжким грузом. Снова и снова они звучат в моей голове, пока наконец смысл сказанного не доходит до меня. Через несколько секунд удушающей тишины я вникаю в суть. Это известие – как удар под дых.
– Ты был там? – недоверчиво шепчу я и, моргая, смотрю на него.
– Тогда был открыт футбольный лагерь.
Он говорит так быстро, что я едва поспеваю за его словами. Его трясет еще сильнее.
– День выдался долгим и отвратительным. Я так устал тогда. Хотел прокатиться, чтобы голову разгрузить. Боже мой, мне казалось, проселочные дороги – они ведь тихие…
Облокотившись на стол, он закрывает лоб ладонью, зажмуривается и отворачивается. Я не могу и слова произнести. Слушаю, застыв от ужаса, хотя больше не хочу слушать.
– Дороги на самом деле были тихими. Я просто… вел машину. Было темно, играла магнитола, и… ничего толком не помню.
Холден глядит в небо, выдыхает и медленно прикрывает веки. Его грудная клетка поднимается и опускается, нижняя губа подрагивает. Тяжело дыша, он опускает голову и смотрит на меня полными боли и ужаса глазами. У меня в животе все сжимается, и накатывает тошнота.
– Я так чертовски устал, но мне надо было добраться до Форт-Коллинса, а потом – домой, – продолжает он с виноватым, подавленным видом. – Думаю, я… задремал.
Он такой бледный, что кажется нездоровым. Уставившись куда-то мне за спину, Холден замирает. От угрызений совести он щурится и закрывает рот рукой, как будто пытаясь удержать выскакивающую правду.
– Все что я помню – оглушительный звук автомобильного гудка, который меня разбудил, – шепчет он, не отрывая ладонь от губ.
Он все быстрее и быстрее качает головой, словно не веря самому себе или не желая верить.
– Я просто так сильно устал. Какого черта я тогда сел за руль? – стонет он. Голос его так слаб, что напоминает то ли хрип, то ли скрип.
Он сжимает голову руками, сцепляя пальцы на затылке.
– Я даже не понял. Слегка замедлил ход, глянул в зеркало заднего вида, но ничего не разглядел, только расплывчатый свет задних фар.
Холден снова смотрит в небо, и я замечаю, как он быстро моргает, чтобы сдержать готовые прорваться слезы.
