Гранитный великан так и не успел сделать ни шагу. Он выгнулся, едва не рассыпавшись на отдельные каменные глыбы, и страшным голосом взревел от непереносимой, смертельной боли, а Соня, выругавшись, передернула затвор арбалета, зарядила его второй иглой и вогнала ее в голову монстра. Вой перешел в дикий рев, от которого начали крошиться стены.
Девушка собралась послать третью стрелу, когда увидела, что каменное тело, раскалившись, начало наливаться темно-вишневым свечением и по нему побежали многочисленные трещины. Одновременно изменился и голос исполина. Он все меньше походил на голос живого существа, пока наконец с оглушительным треском монстр не развалился, превратившись в груду раскаленных обломков.
* * *
...В невообразимой дали от мрачного подземелья, в императорском дворце Каргадага — столицы мрачной империи, называемой Хон-том, неподвижное тело Темного Властелина свело судорогой чудовищной боли, поразившей одновременно голову и сердце. Исполненный невыносимого страдания и в то же время смертельной угрозы стон прокатился над погруженными в полутьму обширными владениями, заставив содрогнуться от ужаса даже свирепых, но преданно служивших ему подданных. Более того, яростный, грозный рев сорвался с небес и разнесся над горами, лесами и равнинами Ак Сала, заставив людей тревожно вглядываться в ночное небо, гадая, что за напасть припасли им боги.
И хотя никто, кроме Темного Властелина, не понял, что произошло на самом деле, все восприняли крик, прозвучавший с небес, как мрачное знамение — знак грядущих грозных перемен.
Кому-то он сулил окончание скучной мирной жизни, а для кого-то означал конец желанного мирного бытия.
Но как бы ни относились люди к надвигавшимся переменам, все поняли главное: возврата к прежней жизни не будет...
* * *
— Старый я дурак! — Хэлдир сокрушенно покачал головой, в душе ругая себя последними словами.— И как я забыл о Страннике?! — воскликнул он, и хотя понимал, что здесь явно не обошлось без колдовства, его взволновало другое: впервые кто-то смог обмануть его.
— Перестань корить себя,— сказал Север, который первым пришел в себя.— Мы наконец-то столкнулись со своим врагом или его посланцем, и действовал он надежным, испытанным способом.
— Ты прав,— кивнул старый маг и тут же обернулся к девушке: — Как же тогда тебе удалось понять, что Тень — это Странник?
— Да я и не поняла ничего,— усмехнулась Соня.— Просто знала, что должна помочь, а твои стрелы — единственное, что у меня оставалось.
* * *
Отряд быстро продвигался к поверхности. Всего два перехода оставалось проделать им, когда Халима скомандовала разбить лагерь.
Никто из воинов не понимал, зачем это понадобилось,— каждому хотелось поскорее увидеть свет солнца — но приказ есть приказ.
— Шевелитесь! — гаркнул Кучулуг, и ратники бросились расчищать площадку для стоянки.— Что стряслось, дорогая? — поинтересовался он.— Быть может, сперва выберемся наверх и уже там отдохнем как следует?
Он явно выделил два последних слова и вопросительно посмотрел на свою непредсказуемую подругу, ожидая если не ответной шутки, то взаимопонимания, но получил лишь холодный, ничего не выражающий взгляд, и улыбка его медленно сползла с губ. Пифию сейчас вовсе не интересовали любовные утехи, а потому и игривого тона своего друга она поддерживать не собиралась.
Весь обратный путь она напряженно размышляла, и мысли ее по большей части оказывались неизменно невеселыми. Еще до спуска она решила не принимать пока приглашения Странника, но как женщина предусмотрительная понимала, что, возвращаясь с пустыми руками, следует подумать ой оправданиях и побеспокоиться о надежном убежище на случай, если оправдания не помогут.
А это вполне возможно. В последнее время ее отношения с Разарой складывались не слишком удачно, и она, хотя формально и оставалась правой рукой владычицы, не могла не понимать, что это в любое мгновение может закончиться. Еще год назад ее положение было гораздо более твердым.
Сколько она ни думала о том, что теперь делать, мысли ее, словно по кругу, всякий раз возвращались к Черному Пауку. И теперь, на половине пути от Огненной реки к поверхности, решение созрело окончательно. Она должна получить его, и пусть он сдохнет в ловушке, но подарит ей драгоценное спокойствие!
— Я рада, что Вожак сам решил отделиться от нас. Теперь он не сможет, как обычно, присвоить себе всю славу,— проговорила она и, видя, что друг ее ровным счетом ничего не понимает, добавила: — Разаре нужны две вещи: трон Крови и кокон Черного Паука. О первом мы так ничего и не узнали. Я уверена, что Север со своей девкой остались внизу именно из-за него, надеясь самостоятельно отыскать реликвию.
Она попыталась сыграть не на любви, а на самолюбии гирканца и теперь увидела, что у нее снова ничего не получается. В душе она считала Кучулуга всего лишь не слишком умным силачом, и, хотя многие в Логове разделяли ее мнение, все они ошибались, принимая его грубые манеры и простоватый нрав за отсутствие ума. Сейчас они видела, что он не верит ни одному ее слову и, мысленно выругавшись, заставила себя улыбнуться:
— Вожак не гордец и не себялюбец, но подумай сам. Что, если не надежда отыскать таки трон Крови заставила его остаться? Желание поболтать с блестящим скелетом и отведать свежей мясной ягоды у похожих на камни уродов? Не верю! — воскликнула она убежденно, и, быть может, искренность, на сей раз явно прозвучавшая в ее словах, поколебала Кучулуга в его мнении.— Не верю, потому что знаю,— с воодушевлением продолжала колдунья,— какое будущее ждет человека, подарившего Ордену трон!
Гирканец задумчиво кивнул. Конечно, Север должен быть честолюбивым. Вожак давно перестал раздражать его своей непогрешимостью, с тех самых пор, как открыто завел подругу, показав тем самым, что ничто человеческое ему не чуждо.
В то лето гирканец начал уважать Севера. Проиграть в поединке Вожаку он не считал зазорным. К тому же и проиграл он, едва поначалу не выиграв...
— Мы добудем Паука,— продолжала тем временем Халима.— Опасности никакой,— объяснила она.— У меня с собой ловушка. Твои люди должны всего лишь войти в пролом и отыскать паутину. После этого я сама поймаю его. Мы вернемся с победой,— пообещала колдунья,— а ты получишь давно заслуженные тобою почести!
Сказав это, она увидела, как на лицо ее друга вновь легла тень озабоченности, и едва не взвыла от ярости. Неужели Разара права в своей нелестной оценке? Да что же такое случилось, что она даже мужчину не может заставить сделать то, что ей нужно!
— Быть может, все-таки не стоит торопиться? — спросил он, став неожиданно серьезным.— Мне ничего не известно, ни о троне Крови, ни о Черном Пауке. Зато я знаю, что свой путь мы прошли до конца. И не наша вина, что, кроме золота, на нем ничего не сыскалось. Мы и так потеряли больше половины людей,— напомнил он,— и если вернемся живыми, одно это станет немалой наградой. К тому же ничто не мешает нам спуститься снова, но уже зная, что нас ждет здесь.
