Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Отпечатки легко обнаружились в базе данных, но не потому, что он был преступником. Напротив, он был полицейским – когда-то, задолго до того, как началась его охота.
Михаил Жаков недавно разменял шестой десяток, а в полиции он служил почти половину своей жизни назад. В первые годы он был отличным оперативником, он разбирался в сложных делах получше следователей и ни один преступник, столкнувшийся с ним, не мог от него уйти. Но постепенно в нем что-то ломалось – день за днем, год за годом. Плавность этих перемен усыпила бдительность его коллег, не позволила им вовремя заметить его прогрессирующую болезнь.
Он все чаще становился неоправданно жестоким при допросах, а позже – в обычном общении с людьми. У него начались беспричинные приступы агрессии, он страдал от паранойи и галлюцинаций, он больше не мог продолжать работу и был уволен. Бывшие коллеги и друзья пытались ему помочь, но сам он не считал себя больным. Им ничего не оставалось, кроме как отправить его на принудительное лечение.
В больнице Жаков провел два года, вышел оттуда присмиревшим и, как тогда казалось, образумившимся. Однако затишье длилось недолго, скоро он ушел из дома, ему, обладателю двухкомнатной квартиры в Москве, отчаянно хотелось стать бродягой.
Все, кто встречался с ним позже, говорили, что он опасен, но не брались сказать насколько. Периоды абсолютной ясности ума у него чередовались со вспышками агрессии и ненависти ко всему живому. Несмотря на возраст, Жаков все еще был силен, его хотели поймать, но он умело уходил от погони, а объявлять его в розыск было не за что.
Он вполне мог быть Джеком – Леон признавал это. В периоды просветлений Жаков был не просто вменяем, он был очень умен, он вполне мог спланировать сложнейшие преступления. Во время приступов ярости он не боялся крови и не был способен на жалость. И, что любопытно, до работы в полиции он полтора года учился на врача, быстро отчислился, осознав, что ему в больнице не место, но он узнал об анатомии достаточно. Он идеально подходил на роль убийцы.
Что же до его ненависти к проституткам, то раньше за ним такого не замечали. Однако все, кого сумели допросить следователи, знали Жакова больше двадцати лет назад. За это время могло измениться многое – могло измениться все!
Поэтому все, кто работал над этим делом, верили, что Михаил Жаков и есть загадочный убийца ночных бабочек. Кроме, пожалуй, Анны… Леон не сомневался, что она не права, но все равно жалел, что ее здесь нет. Было бы неплохо, если бы она взглянула на этого психа, подтвердила, что, да, это он, сомнений нет. Однако она осталась верна себе и не пришла.
А хуже всего то, что она повлияла на Леона. Когда он перечислял в уме все доказательства против Михаила Жакова, он убеждался, что перед ними тот самый Джек. Но потом в памяти всплывал голос Анны и указывал, что слишком идеальный подозреваемый подал им себя на блюдечке с голубой каемочкой.
Где тогда выход, где правильное решение? Недооценивать Жакова, считая, что его использует другой преступник? Или переоценивать его, веря, что откровенный псих так долго оставался незамеченным и только потом допустил ошибку, которую, со своим диагнозом, должен был допустить в самом начале?
Группа захвата наконец получила разрешение на начало операции, черные силуэты, таившиеся за машинами, беззвучно двинулись вперед. Леону даже дышать было тяжело от волнения, ожидание без действия было для него худшей пыткой.
Когда они определили имя подозреваемого, найти его оказалось не так уж сложно. Михаил Жаков скрывался от полиции, когда его никто особо и не искал. Но сейчас на это были брошены все возможности города – а это были немаленькие возможности. Опрашивали всех, кого можно, и определили, что бродяга, похожий на Жакова, частенько мелькает среди старых домов, расселенных и подготовленных к сносу.
Это было отличное место преступления: тихое, уединенное… Все было просчитано предельно точно, и оставался лишь один вопрос: хватало ли Жакову редких дней просветления для такого планирования?
Как он добрался до Полины Чивкиной, в общем-то, понятно. Ее друзья указали, что она часто вызывала машину ранним утром и всегда пользовалась одним и тем же приложением. В такое время отследить машину, направляющуюся на вызов, несложно – Жакову оставалось лишь заставить автомобиль остановиться, а потом убить водителя. С Анастасией Поворотовой и Валентиной Сурковой тоже все ясно – они были не слишком разборчивы, и если бы он подошел к ним в нормальной одежде, они бы взяли его деньги. Но Диана Жукова? Она и бродяга Жаков из разных миров. В чем же подвох, как он мог это сделать?
Из здания донесся шум, прервавший размышления Леона. Группа захвата работала быстро и четко, ни одного выстрела пока не прозвучало, а это оставляло надежду, что Полина еще жива. Вся операция длилась несколько минут – Леон понимал это, когда смотрел на часы. Но эти минуты для него превратились в вечность, неподвижность была слишком жестокой пыткой. Ему все казалось, что если бы он был там, если бы шел первым, все было бы проще.
Однако группа захвата обошлась и без него: очень скоро все было кончено.
Михаила Жакова взяли без труда: когда в здание ворвались оперативники, он сидел на полу, покачиваясь, и смотрел в стенку. Из-за седой бороды и всклокоченных волос он казался стариком, однако, если присмотреться повнимательней, было видно, что фигура у него крепкая, кожа – гладкая, старость пока была над ним не властна. Так что да, ему хватило бы силы на все эти убийства и подготовку к ним.
Ну а все остальное? Когда Жакова вели к машине, у Леона получилось заглянуть ему в глаза. Это были спокойные глаза, холодные и безмятежные, как северный океан в час затишья. В них не было ярости, но не было и раскаяния. Жаков прекрасно понимал, что происходит и что его ждет, но он, казалось, был не способен на раскаяние. Он вообще выглядел так, словно ему не за что раскаиваться.
Может, все-таки не он?..
Но скоро стало ясно, что он, все-таки он. Лучшим доказательством тому служило тело Полины Чивкиной, обнаруженное внутри.
– Она умерла еще этой ночью, – тихо сказал кто-то из экспертов. – Мы не опоздали, если бы приехали на час раньше, это ничего не изменило бы.
Не опоздали? Да конечно! Если бы они приехали на день раньше, она, возможно, выжила бы!
Ему не дали подойти близко к телу, однако Леон все равно успел взглянуть на него, стоя в коридоре. Он видел худенький силуэт, казавшийся детским в пустой комнате, и кровь, очень много крови. Он не мог разглядеть, что именно Жаков сотворил с ней, да и не хотел этого. Леон чувствовал себя опустошенным, словно из него одним движением вырвали остаток сил.
Может, это и было наивно, но когда они получили имя подозреваемого, он верил, что одну жертву им все-таки удастся спасти. Убийца держал Диану Жукову в плену месяц, может, и у Полины было в запасе хотя бы две недели? Неделя?..
Нет, не вышло, не в этот раз. Письмо служило лучшим доказательством того, что убийца ускорился, он начал срываться. Болезнь Михаила Жакова проявила себя, ярость приходила все чаще, побеждая здравый смысл. Он не собирался щадить Полину. Зачем? Если он сделал всю свою охоту крестовым походом против «падших женщин», Полина была его главным трофеем. Не важно, обслуживала она сама клиентов или нет, для него было принципиально лишь то, что она одобряла это перед аудиторией в сотни тысяч пользователей.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
