Приготовив себе чаю, он садится и тупо смотрит в стену.
Внутри его комнаты все выглядит спокойным и безмятежным.
В городе снаружи царит безумие, за которым он наблюдает в окно, когда у него возникает такое желание. Время от времени вдали раздаются взрывы. Стоит ему открыть ставни, как он видит обломки — обычно это спидер или корабль ИСБ, иногда врезающийся в землю, иногда в одну из крыш. Когда ему приносят еду, он задает вопросы: «Что происходит? Кто там? Нам ничего не грозит?» Единственное, что ему отвечают: в неприступности Императорского дворца можно не сомневаться. Затем охранник говорит что-то вроде: «В городе полный порядок, он остается под контролем ИСБ». Ложь настолько очевидна, что подобна уродливому носу, который видят все, даже сам обладатель.
Самое правдоподобное предположение Маса: они проиграли. Корусант пал.
Учитывая, что кораблей Новой Республики он не видел, остается вопрос: кто именно захватил планету? Держится ли в космосе имперская блокада? Или криминальное подполье наконец раскололось, точно паровой котел под слишком большим давлением? А может, на свободу вырвались обитатели сумасшедшего дома? Он всегда предупреждал Палпатина, что поддержка столь близких связей с преступным миром крайне опасна. Мае Амедда чтит закон и порядок, ему ближе расчет и правила, и любые попытки завоевать доверие подобного отребья всегда бросали его в дрожь.
Впрочем, он никогда особо не возражал. У Императора были свои планы. Он не потерпел бы такой непочтительности, как сомнение в глазах. Палпатин принимал советы, лишь когда сам о них просил — не раньше.
Империя потерпела поражение, превратившись в груду мусора. И Мае Амедда сидит на самой ее вершине.
Ему хочется плакать, но слез не осталось.
На какое-то время он засыпает.
Внезапно раздается странный звук. Наверное, снова несут еду.
Нет. Звук доносится из...
Из вакуумной трубы, ведущей в прачечную?
Звук слабый, похожий на стук и звон тонкого металла: динь-дон, бум! Затем слышится негромкий шорох.
Кто-то, похоже, наконец-то взялся починить проклятую трубу. Что ж, по крайней мере, будет возможность вновь обзавестись чистой одеждой — если, конечно, он захочет. А может, и нет.
Загадка разрешилась, и Амедда вновь погружается в сон.
Его будит новый шум. На этот раз, открыв глаза, он с ужасом обнаруживает, что не один.
На самом деле он окружен со всех сторон.
Вокруг его кресла выстроились полукругом грязные ребятишки, присутствие которых подтверждает то, чего он давно опасался: Мае окончательно лишился рассудка и вся его нынешняя жизнь — лишь крайне яркая галлюцинация. И на острие этой галлюцинации стоит рыжеволосый мальчик с копотью на щеках. Губа его рассечена шрамом, словно от рыболовного крючка, отчего кажется, что он презрительно улыбается.
Естественно, в руке у мальчишки бластер — как и у остальных.
— Ну давай же, стреляй, — устало говорит Амедда.
Ребенок, похоже, застигнут врасплох. Он переглядывается с другими пятью товарищами. Девочка с уложенными на голове темными косами корчит кислую гримасу.
~ Ты что, в самом деле хочешь умереть? — спрашива- ет она. — Иггс, слыхал, что он говорит?
Улыбающийся мальчик — видимо, Иггс — поднимает бластер.
Что ж, Нанц, пожалуй, исполним просьбу этого слизняка и отправим его в следующую жизнь.
Он целится, и внезапно Мае Амедда начинает плакать Это не слезы страха, ненависти или ярости. Это всего лишь жалобные рыдания того, кого поставили над обрывом, но так и не позволили ни отойти от него, ни прыгнуть в бездну. Наконец-то его ждет избавление — даже если это всего лишь призрачное видение спящего или больного разума.
Ствол бластера смотрит на него своим черным глазом.
Другой мальчик, жукоглазый онгри, кривит расположенный посреди бугристого лба рот.
Вряд ли от этого будет толк, Иггси.
Ха, пожалуй, ты криффово прав, Урк, — отвечает рыжеволосый и опускает бластер. Амедда качает головой:
Нет! Толк будет. Стреляй. Прошу тебя. — Он хватается за оружие, но мальчик, будто дразнясь, отдергивает его прочь.
Чего-то я не понимаю, — заявляет Нанц. — Давай казним чудовище, пока никто нас не слышит! Нужно отсюда убираться.
Ты только посмотри на него, — отвечает Иггс. — Он вовсе не тот, о ком мы думали. Эта голубая бочка жира не способна повести за собой даже стаю мух к куче дерьма, не говоря уже о целой Империи. Пристрели мы его, и лишь окажем услугу ему и остальным ведроголовым.
Дети переглядываются. Пожимая плечами и кивая, все, похоже, приходят к тому же выводу.
Амедда вжимается глубже в уютное кресло:
И что вы тогда сделаете?
Пожалуй, мы пока не придумали, — отвечает Нанц.
Кто... кто вы такие?
Иггс гордо выпячивает подбородок:
Бригада Спиногрызов. Или ее часть.
Один за другим они представляются.
Иггс, — говорит рыжий мальчик.
__ Нанц. — Девочка с косами.
Урк Г’Лар. — Жукоглазый онгри.
Двое битов — возможно, близнецы, а может, просто одинаково выглядящие инородцы, которых Мае Амедда с труд°м различает, называют друг друга:
Он — Хуль.
Она — Джатчинс.
Венчинс, — говорит последний мальчик, еще один человек.
Как вы сюда попали? — спрашивает Амедда.
Через трубу прачечной, — отвечает онгри Урк. — Мы ее сломали и забрались по ней наверх. Для детей вроде нас места вполне хватает.
«До чего же по-дурацки просто», — думает Амедда. По какой-то безумной иронии судьбы имперские инженеры и архитекторы отличались умением строить крайне узкие — и крайне уязвимые — пространства. Интересно, не приложили ли к этому руку коллаборационисты из числа повстанцев...
— Помогите мне бежать, — говорит Амедда.
Да ты и впрямь свихнулся, — отвечает Венчинс.
Ты не влезешь в трубу, — отмахивается Иггс.
Я могу получить доступ к служебному турболифту. Нужно лишь преодолеть коридор. Если доберемся до лифта, я смогу вас отсюда вывести. В коридоре трое охранников. Мне с ними не справиться, у меня нет оружия. Но У вас... у вас есть бластеры. Помогите мне бежать, и я помогу вам.
Дети снова молча переглядываются, удивленно вскинув брови.
Урк наклоняется, глядя на Маса большими желтыми глазами:
~ И какая нам с этого польза?
~~ Вы повстанцы?
В каком-то смысле. Мы бунтуем, — соглашается Иггс.
Выведите меня отсюда, и я смогу сдаться. Я передам Республике коды, которые открывают двери в Императорский дворец. Я все им расскажу. Я сдам всю Империю. — Конечно, в прошлый раз Мон Мотма не приняла его капитуляцию, но дети этого не знают. Более того, возможно, на этот раз он сумеет предложить больше. Может, у него все получится. — Пожалуйста.
