Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Хотите молока?
– Я хочу перейти на «ты».
– А молока?
– Нет, спасибо. Не люблю. Так что там насчет «ты»?
– Нет, спасибо, – в тон Максу ответила Оля. Парень показался из-за кустов. Он был в огромной куртке с капюшоном. Вода стекала по ней, но куртка уже явно промокла.
– Не боитесь промокнуть?
– Мне нравится дождь, – сказал он. – Там, где я жил, было жарко и сухо.
– В Таджикистане?
– Да. И мы ждали дождей. Но они, даже когда приходили, не приносили столько свежести и прохлады. А как земля пахнет, вы чувствуете? Это же волшебно.
– Вы сюда землю понюхать пришли?
Макс перешагнул через заросли ревеня и встал под окном. Из широкого рукава появился цветок. Нарцисс. Он перекочевал на подоконник.
– Я пришел, чтобы повидать вас, – сказал Макс.
Ольга хотела отпустить в ответ какую-то колкость, но воздержалась от этого.
Сколько можно делать вид, что ей неприятно мужское внимание? Да, Максимилиан не совсем мужчина. Он молодой человек. Не сынок, конечно, одиннадцать лет разницы, а младший брат. Но с другой стороны… Она была замужем за «папочкой». И что в итоге? Ее обобрали и втоптали в грязь. Сердце на мелкие кусочки разбили, но даже не разбудили в ней женщину. Ольга до сих пор не понимала, в чем прелесть секса. Ей нравились поцелуи и объятия, они возбуждали ее, но, когда начинался сам процесс, она напрягалась, закрывалась и ждала, когда все закончится. Благо супругу на это много времени не требовалось. Весь половой акт, включая прелюдию, длился от силы минут пять.
– Дождь усиливается, – проговорила Оля. – Вы промокнете и заболеете.
– Это мой коварный план, – улыбнулся Максим. – Когда я слягу с температурой, Святослав попросит вас за мной ухаживать.
– Я буду вам мстить за это – делать больнючие уколы, – сообщила Оля.
– Ничего, потерплю, – с этими словами Максм опустил свою ладонь на ее. Она чуть подрагивала. Оля подумала бы, что от волнения, если бы пальцы не были ледяными.
– Максим, вы продрогли, идите к себе, выпейте чаю. Увидимся утром.
Он упрямо мотнул головой, и собравшаяся в складке капюшона вода залилась за ворот. Макс охнул.
– Давайте тогда так договоримся. Я пою вас чаем у себя, после чего вы идете во флигель.
– Отлично, – кивнул обрадованный Макс и собрался было направиться к двери домика, но Оля остановила его. – Нет, нет, через окно забирайтесь. Чтоб никто не увидел вас.
– Боитесь быть скомпрометированной? Понимаю. Но если меня застукают за тем, как я к вам в окно лезу, будет значительно хуже.
– На эту сторону, кроме моего окна, выходит только окно Андрея, а у него выходной. – Оля протянула руку, чтобы помочь Максу перелезть, но он справился сам – было невысоко. – И, кстати, я давно ничего не боюсь. Но не хочу давать девочкам пищу для сплетен. Они и так обо мне всякие небылицы сочиняют.
– Завидуют вашей красоте.
– Опять вы… – разозлилась Оля. – Зачем?
– Что «зачем»? – переспросил Макс. – Говорю комплимент?
– Грубо льстите мне.
– Я этого не умею. Что на уме, то и на языке.
Оля отмахнулась и включила электрочайник.
Максим снял куртку и повесил ее на окно. Затем стащил с ног резиновые сапоги Павлика. Лимонно-желтые «акиаки» с белой полосой сверху. В восьмидесятых годах прошлого столетия они были невероятно модными. В деревне только у дочки председателя колхоза такие имелись. И у Павлика. Павлику их Иван Глинка подарил на день рождения. Извинялся за то, что достать смог только желтые, девчачьи, а не синие или хотя бы красные, но Павлику и цвет пришелся по душе. С сапогами этими он не расставался на протяжении всех последующих лет. Как и со своим головным убором.
– Я тут нагрязнил немного, – пробормотал Максим, глянув на лужу и отпечатки подошв на полу. – Но если вы дадите мне тряпку, я все уберу.
– Не беспокойтесь. Садитесь. – Ольга указала на стул. – Где вы сапожки взяли?
– В теплице. Зашел на ананасы посмотреть, увидел знакомые «акиаки». Павлик в них ходил, когда я еще тут обитал. Вспомнилось мне это вдруг… – Макс потеребил лепесток нарцисса. Букет, преподнесенный им, стоял сейчас в красивой фарфоровой вазе. – Моя память оживает. В ней появляются разные эпизоды из раннего детства. Мелочи, но мне они приятны.
Вода закипела, чайник со щелчком выключился.
– Вам чай черный или зеленый? – спросила Оля, достав чашки.
– Черный. Зеленый вы тут какой-то странный пьете. Не такой, к какому я привык.
Оля заварила чай. Выставила варенье.
– Какой аромат дивный, – заметил Макс, склонившись над вазочкой. – Что за ягоды?
– Земляника. Да не садовая – лесная. Павлик собирал.
– Вы погрустнели.
– Так много всего напоминает о нем… – вздохнула Оля. – Жаль, что он умер… Очень и очень жаль. Да еще так нелепо. Хотя, по сути, какая разница? Человека не стало, остальное – неважно.
– Час назад я съел два ананаса, – сообщил Максимилиан.
– Что? – ахнула Ольга. – Зачем?
– Чтобы посмотреть на реакцию своего организма. Не верю я в то, что неспелым фруктом можно так сильно отравиться, чтоб потерять координацию и сознание…
– Еще как можно! – возмутилась Ольга. – Я упала в обморок, когда переела зеленых яблок. Так живот скрутило, что от боли сознание выключилось.
– У вас желудок нежный. А Павлик, я уверен, за свою жизнь съел столько незрелой и немытой дряни, что ему все нипочем.
– А вам? – сердито воскликнула Оля. – Тоже нипочем?
– Гвозди мой желудок не переваривает, но даже с условно съедобной пищей справляется, – сказал Макс. – Я ел, к примеру, саранчу.
– Я тоже. В Камбодже. Она была жаренной на масле и приправленной специями. – Оля забегала по комнате. – Где-то у меня была марганцовка… Надо развести ее в воде, а потом выпить.
– Зачем?
– Вам нужно промыть желудок.
Максимилиан тихо рассмеялся.
– Что вас так веселит?
– Радует, – поправил ее он. – То, что вы так обо мне беспокоитесь.
– Как и о любом другом человеке, который оказался бы в подобной ситуации…
Она не договорила. Макс, резко встав со стула, подошел к ней, порывисто обнял и поцеловал.
Сначала коротко. Просто чмокнул. По-детски прилипнув губами к рту. Но через пару секунд отстранился. Взглянул на Олю. Улыбнулся ей одними глазами. Затем провел ладонью по ее лицу. Нежно и медленно. Завел руку за шею. Начал перебирать волосы…
Ольга была загипнотизирована этим. Она обмякла и, если бы не стыдливость, застонала бы. Ей безумно нравились прикосновения Макса.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
