Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Образовалась спираль, которая на момент аварии на «Пайпер альфе» была готова вот-вот распрямиться. Страховые синдикаты, совершавшие сделки на ллойдовском рынке, по предварительному иску должны были выплатить порядка $1 млрд, что являлось самой большой страховой суммой в истории. Но среди перестраховщиков началась цепная реакция, и в итоге первичный иск вырос до $16 млрд. Некоторые несчастные страховые синдикаты обнаружили, что застраховали «Пайпер альфу» по нескольку раз. Некоторые кольца этой спирали не распрямились даже 20 лет спустя.
Это должно вам что-то напомнить. В первые дни кредитного кризиса 2007 г., задолго до того, как большинство людей осознало масштабы катастрофы, экономист Джон Кэй указал на сходство между ним и LMX-спиралью. В обоих случаях финансовые институты и регуляторы убеждали себя в том, что имеются новые сложные финансовые инструменты, понижающие риски и распределяющие их по тем игрокам, которые могут легче всего с ними справиться. Исторические данные убеждали в том, что пакетные перестраховочные контракты очень надежны. Сами участники не могли уже четко определить величину риска до того момента, когда дела пошли совсем плохо. В обоих случаях инновационные финансовые методы оказались дорогостоящими неудачами.
Тем не менее в этой книге утверждается, что неудачи не только необходимы, но и полезны. Прогресс – это множество экспериментов, многие из которых заканчиваются неудачей. Поэтому мы должны быть терпимы к неудачам, если хотим извлекать из них уроки. Однако финансовый кризис показал, что толерантное отношение к неудачам – это опасная тактика для банковской системы. Что же происходит, когда мы не можем себе позволить роскошь совершать ошибки, потому что они могут иметь катастрофические последствия?
Когда я изучал LMX-спираль в надежде обнаружить что-нибудь такое, что не дало бы разразиться будущим финансовым кризисам, я понял, что упускаю из виду скрытую, но очень важную параллель. Именно катастрофа на «Пайпер альфе», а не последовавший затем финансовый кризис может помочь нам лучше разобраться в финансовых ЧП. Если мы хотим понять, как работать с системами, в которых нет места для проб и ошибок, то должны начать с платформ для добычи газа, химических заводов и атомные электростанций.
2. «Банковское дело сложнее всех атомных электростанций, которые я когда-либо изучал»
Для большинства банкиров между банками и ядерными реакторами нет никакой связи. Но для специалистов, которые занимаются изучением техногенных катастроф, таких как аварии на «Тримайл-Айленде», на «Пайпер альфе», в Бхопале или гибель «Челленджера», т. е. для инженеров, психологов и даже социологов, эта связь очевидна. Джеймс Ризон, психолог, который всю жизнь изучал влияние человеческого фактора в авиации, медицине, на море и в промышленности, считает крах банка Barings очень показательным случаем. Barings был старейшим лондонским коммерческим банком, но в 1995 г. он рухнул после 300 лет успешной работы. Один из его сотрудников, Ник Лисон, потерял значительные суммы денег, совершая не разрешенные никем рискованные сделки с банковским капиталом. Он единолично разрушил банк, воспользовавшись тем, что вышестоящее начальство недостаточно его контролировало.
«Когда я разговаривал с банкирами и говорил им о рисках и ЧП, они относились ко мне, как к человеку, который колотит в рельс, – рассказывал мне Ризон. – По-настоящему они поняли, что такое риск, когда произошло ЧП по имени Ник Лисон».
Еще один специалист по катастрофам, который не сомневается в верности такой параллели, – это Чарльз Перроу, почетный профессор социологии Йельского университета. Он убежден в том, что банкиры и банковские регуляторы могут и должны уделять внимание технике и психологии безопасности. Перроу известен как автор книги «Обыденные катастрофы» (Normal Accidents), появившейся после аварии на «Тримайл-Айленде» и перед событиями в Чернобыле. В книге исследуется динамика катастроф и утверждается, что в определенных системах они неизбежны, или «обыденны».
Для Перроу такими системами являются те, что одновременно сложны и жестко связаны. Жестко связанный процесс характеризуется тем, что, если он начат, то его трудно или невозможно остановить, как, например, поднимающийся в печи хлеб. Гарвардский университет, наоборот, не относится к жестко связанным системам, он просто сложен. Изменение в предоставлении американских студенческих виз, или новая правительственная схема финансирования научных исследований, или появление модной книги по экономике, физике или антропологии, или научные споры могут иметь для Гарвардского университета непредсказуемые последствия и запустить множество неожиданных реакций, но ни одна из них не может быстро выйти из-под контроля и полностью разрушить университет.
Пока что в этой книге рассматривались сложные, но слабо связанные системы, такие же, как Гарвардский университет. Сама сложность таких систем обрекает их на неудачи, и искусство быть успешным заключается в том, чтобы извлекать из них пользу.
Но что, если система сложна и одновременно жестко связана? Сложность означает наличие множества путей, ведущих к неудачам. Жесткие связи означают неизбежность непредсказуемых последствий, которые распространяются столь быстро, что не удается адаптироваться к неудаче или испробовать что-то другое. На «Пайпер альфе» первый взрыв мог бы не оказаться роковым, но он разрушил диспетчерскую, затруднив таким образом эвакуацию персонала и не позволив отключить систему, блокировавшую работу пожарных насосов. Бригада, работавшая на платформе, успела перекрыть подачу нефти и газа, но трубопроводы были так сильно повреждены, что утечки продолжались. Это и привело к сильнейшему пожару. Каждое взаимодействие было неожиданным. Многое случилось за считаные минуты после первоначальной ошибки. Времени на реагирование не оставалось.
Для таких людей, как Джеймс Ризон или Чарльз Перроу, мало просто изучать подобные катастрофы. Необходимо извлекать из них уроки, чтобы знать, какие ловушки расставляют нам сложные и жестко связанные системы и как психологически и организационно подготовиться к тому, чтобы в них не попадать. Вряд ли можно найти человеческое изобретение, которое было бы столь сложным и столь жестко связанным, как банковская система. Чарльз Перроу говорит, что «банковское дело сложнее всех атомных электростанций, которые я когда-либо изучал». Но если бы банки и банковские регуляторы уделяли должное внимание опыту экспертов по промышленной безопасности, какой урок они могли бы извлечь?
3. Почему системы безопасности кусаются
Комментируя кризис 2008 г., все сходятся на том, что финансовая система должна быть безопаснее. Необходимо ввести правила, которые в будущем не давали бы банкам рушиться.
Может показаться, что для того, чтобы сделать сложную систему надежнее, необходимо принять определенные меры безопасности. Джеймс Ризон стал известен в кругах специалистов по технике безопасности моделью ЧП, названной им «швейцарский сыр». Представьте себе некоторое количество систем безопасности, которые лежат друг на друге, как ломтики сыра «эмменталь». Так же, как в каждом кусочке сыра есть дырочки, в каждой системе безопасности есть недостатки. Но если положить достаточное количество кусков сыра, то можно быть уверенным в том, что дырочки не совпадут друг с другом. Так возникает соблазн сложить как можно больше кусочков сыра, чтобы сплошных дырок точно не оказалось. Но в случае с банковской системой все не так просто. Специалисты по промышленной безопасности уровня Ризона хорошо знают, что с каждой дополнительной мерой по обеспечению безопасности возникают новые возможности для того, чтобы что-то в системе пошло не так.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
