Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Ну все, поболтали, и хватит. Спасибо вам, господин Легостаев, за оказанные услуги. О комиссионных поговорим позже. Можете идти.
Скотина! Даже напоследок ему хочется поглумиться. Особенно напоследок…
– Дайте нам попрощаться, – он не знал, зачем ему это нужно. Уж точно не для того, чтобы потянуть время. Наверное, он просто хотел, чтобы Лиза не запомнила его таким слабаком и подонком. А может, он хотел подбодрить ее, шепнуть, что у них еще есть надежда и она должна держаться. Даже если его сейчас пристрелят, как дворового пса, у нее еще есть шанс дождаться ребяток дяди Феди и, возможно, уцелеть во время штурма. Он не знал…
А она не захотела с ним разговаривать, посмотрела так, словно он был прокаженным. Макс не обиделся, он все прекрасно понимал. Жаль только, что не удалось рассказать ей правду. И умирать не хочется. Господи, как же не хочется умирать!…
– Видите, господин Легостаев, девушка не хочет. Идите уже с богом.
Он пошел: медленно, считая шаги, прислушиваясь к затухающему биению собственного сердца…
Штурм начался с крика. Кто-то звал его по имени, какая-то женщина. Крик спугнул тишину, обрушил снег с сосновой лапы. Макс обернулся так быстро, как мог, краем глаза успел засечь спрыгивающие с забора тени. Тени были серыми, они сливались с каменной кладкой. У теней были автоматы. «Начало штурма невозможно не заметить», – вспомнились слова дяди Феди.
Это было последним, о чем он успел подумать. Дальше все завертелось, как в калейдоскопе. Его действительно не собирались отпускать живым – Макс увидел корчащегося на брусчатке мистера Обаяние, его правая рука была прострелена в запястье, пистолет с глушителем валялся в нескольких метрах.
Над ухом просвистела пуля, так близко, что он почувствовал движение воздуха. Макс пригнулся, спрятался за своей машиной.
А Лиза продолжала стоять, дуреха! Она бы так и стояла, если бы удерживавшего ее братка не подстрелили. Он взвыл и начал медленно оседать, увлекая ее за собой.
Лизавета лежала ничком на брусчатке. Макс видел, как рукав ее куртки пропитывается кровью. А пули продолжали с жутким свистом бороздить воздух. Если в их хаотичных траекториях и была какая-то система, то Макс ее не замечал. Теперь стреляли не только спецназовцы, теперь палили и из дома. Сколько их там всего, этих выродков? Он не видел никого, кроме мистера Обаяние и двух братков, но это не означало, что дом пустой.
А кровавое пятно на рукаве Лизиной куртки становилось все больше. Мало того, эта дурочка пыталась встать на ноги…
Макс не думал о пулях, когда бежал от машины к Лизавете. Он думал о том, что, если он не успеет, если она сумеет встать на ноги, за ее жизнь нельзя будет дать и ломаного гроша. Он успел: навалился на нее сверху, прижал к брусчатке – тут уж не до церемоний. Кажется, он ей что-то говорил, но она его не слышала – потеряла сознание.
Макс не знал, сколько длился штурм, ему показалось, что очень долго. Выстрелы оборвались так же внезапно, как и начались. После недавней какофонии тишина казалась оглушительной. Макс еще немного полежал, перестраховываясь, вдыхая аромат Лизаветиных волос, а потом над его головой послышался добродушный голос:
– Все, парень, слезай с нее. Ишь какой шустрый – воспользовался ситуацией, – прямо перед глазами возникла пара тяжелых ботинок на рифленой подошве. Носок ботинка был ободран.
Макс сделал глубокий вдох, скатился с Лизаветы, встал на колени. Мозг отказывался верить, что все закончилось.
– Черт, зацепили девчонку, – в добродушном голосе послышались озабоченные нотки.
Рядом с Максом присел мужчина в черной маске, глаза в ее прорезях были совсем молодыми.
– Эй, док! – заорал спецназовец. – Док, иди сюда, тут заложницу ранили! А ты как? – Он тронул Макса за плечо.
– Я в порядке, – Макс осторожно перевернул Лизавету на спину, попытался расстегнуть пуховик. Молнию заело, но он продолжал ее дергать, размазывая по лицу слезы, матерясь как сапожник.
– …Счастье, что тебя сейчас не слышит твоя мама, – за его спиной послышался надсадный кашель. – Максим, успокойся, ранение руки не бывает смертельным. Отойди, пусть ее осмотрит врач.
Дядя Федя глубоко затянулся сигаретой, опять закашлялся. Он был одет в штатское: черное пальто и норковую шапку, и выглядел как партийный работник средней руки, а не как генерал ФСБ. Макс поднялся на ноги, уступая место мужику в мятом белом халате, спросил:
– Что с Анютой?
– Все с ней хорошо, – усмехнулся дядя Федя. – Спит наша спящая красавица. Док говорит – до вечера проспит. Правда, док?
Врач, не оборачиваясь, буркнул что-то не слишком почтительное, потянул вверх Лизаветин свитер. Макс и дядя Федя деликатно отвернулись.
– А с теми… что? – спросил Макс, оглядывая двор, по которому деловито сновали какие-то люди. Трупов и раненых нигде не было видно.
– Парочку пристрелили, но главарь жив. Правда, правой рукой он пользоваться уже не сможет, – дядя Федя выбил из пачки очередную сигарету.
– Можно и мне? – Макс облизал пересохшие губы, с вожделением посмотрел на сигареты.
Мгновение дядя Федя молчал, словно прикидывал, стоит ли угощать племянника этой отравой, а потом кивнул, протянул ему пачку. Сигарета была мерзкой, но Макс выкурил ее до самого фильтра. Руки мелко дрожали, губы тоже – бойцовый дворовый кот на поверку оказался слабаком.
– А ты молодец, – словно прочитал его упаднические мысли дядя Федя. – Правильно себя вел, грамотно. Только что ж под пули-то полез? Мои-то ребятки обученные, а те отморозки палили в белый свет.
Макс посмотрел на Лизавету, ее как раз перекладывали на носилки. Дядя Федя проследил за его взглядом, откашлялся, спросил:
– Из-за нее?
Макс пожал плечами. Кто ж знает, отчего он вел себя как последний идиот? Ну, было и было.
– Ты ж, помнится, говорил, что девочка немая. А она так закричала, что наш снайпер от неожиданности чуть с сосны не упал.
Лиза кричала?! Да, Макс помнил женский крик, но не связал его с Лизаветой. А она позвала его по имени, попыталась предупредить об опасности! И это после того, как он фактически ее предал, оставил на верную смерть. Во всяком случае, именно так она должна была думать… Нет, никогда ему не понять женщин!
Макс подошел к доктору, осторожно тронул его за плечо:
– Как она?
Врач ему попался неразговорчивый и ворчливый.
– Жить будет, кость не задета, – вот и все, что он сказал.
Лиза будет жить, Анюта проснется к вечеру. Только сейчас до него наконец дошло, что все уже позади. Накатила волна такой невероятной слабости, что захотелось немедленно сесть – прямо на холодную брусчатку. Подошел дядя Федя, взял его под локоть, покряхтел совсем по-стариковски и сказал:
– Пойдем-ка в мою машину, нечего тебе тут больше делать.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
