* * *
Несмотря ни на что, команда Еннервайна ждала от своего шефа четких указаний.
— Сколько времени потребуется криптологам, — обратился он к Беккеру, — чтобы полностью убедиться, что флешка не скрывает еще каких-нибудь тайн?
— Минутку, я задам этот вопрос Джо.
Беккер ввел в комнату системного аналитика, внешний вид которого полностью соответствовал стереотипным представлениям о компьютерных маньяках. Джо имел немало лишних килограммов, был прыщав, с плохими зубами, обут в видавшие виды кроссовки. Из заднего кармана его джинсов, на которых темнели следы сегодняшнего завтрака, торчал свернутый в трубку компьютерный журнал. Щеки компьютерщика предательски оттопыривались — как видно, Беккер застал его за поеданием какого-то жирного произведения культуры фаст-фуда.
— Джо, как ты думаешь, сколько еще провозятся ребята в Висбадене?
— Думаю, часа три.
Еннервайн поглядел на часы.
— Друзья мои, предлагаю вам использовать это время на составление отчетов и выполнение прочих формальностей. А я съезжу в президиум, поговорю с шефом и прокурором. Ох, я совсем забыл: они передавали всем вам привет! Извиняются, что не приехали сюда, но у них так много забот…
«…что вовсе не стоит утруждаться из-за маленького, незначительного происшествия в провинции», — дополнили эту фразу сразу несколько человек, правда, мысленно. Вслух никто ничего не сказал.
— Если жертв меньше пяти, мюнхенское начальство и пальцем не пошевелит, — шепнул Остлеру Хёлльайзен.
— А почему же сразу «рок-группа», «хэви-метал»? — еле слышно пробормотал кто-то.
— Напоследок я скажу, что мы встречаемся здесь около часа дня.
— Можно, я вас отвезу? — спросила Мария. — Я уже написала все отчеты.
— Спасибо, но лучше я поездом. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
Прибыв в Мюнхен, в полицейский президиум, Еннервайн кратко обрисовал ситуацию руководству.
— Да, мне уже звонил бургомистр, — сказал шеф, старший советник полиции Розенбергер. — Он пытается слегка давить на нас. Естественно, раз в конгресс-центре курортного города случаются подобные вещи, это отпугивает туристов. Бургомистр требует ускорить следствие и хочет, чтобы курзал возобновил работу как можно быстрее.
— Значит, вы уверены, что в происшествии есть вина другого лица? — спросила прокурор.
— Да, — ответил Еннервайн, — чутье подсказывает мне, что там имело место насилие. Вот только зацепок пока никаких нет.
— Вечно идти на поводу у собственного чутья у вас не получится, Еннервайн! На очереди огромное количество нераскрытых преступлений…
— Да, я прекрасно это понимаю. Мы стараемся, делаем все от нас зависящее.
— Нужно работать еще интенсивнее.
Еннервайн вытащил из сумки увесистую кипу отчетов и протянул ее прокурору:
— Возможно, госпожа прокурор, вас заинтересует тема строительного брака в объектах общественного назначения. Все пикантные детали вы узнаете из этих бумаг.
— Ох, даже страшно подступиться. Бургомистру наверняка не понравится такой поворот дела. Есть ли необходимость полностью запретить эксплуатацию здания?
— Нет, потолок уже не упадет. Просто никого нельзя пускать на чердак.
— Тогда распорядитесь выставить наверху охрану. И поскорее, хорошо?
31
Когда Еннервайн снова оказался в вагоне поезда, следующего на этот раз в южном направлении, в полицейском участке Верденфельзского района зазвонил телефон.
— Полицейский участок на Мюнхнерштрассе, Франц Хёлльайзен.
— Я бы хотела дать свидетельские показания…
— Прежде всего прошу вас назвать свои фамилию и имя.
Женщина на другом конце провода вздохнула — нерешительно, как показалось Хёлльайзену. Затем сказала:
— Мне нужно поговорить с ведущим комиссаром.
— В любом случае вы должны сначала представиться.
Еще раз вздохнув, дама по буквам продиктовала свое имя, фамилию и название улицы, на которой жила. Она объяснила Хёлльайзену, что кривая черточка над «а» в фамилии Conceiçao (Консейсао) называется тильдой и на немецкой клавиатуре ее нет. Найти подходящий знак можно по команде «Вставка» — «Символ».
— Как-как, вставка-символ?
— Это на самом верху, в главном меню.
— Девушка! Передо мной лишь допотопная пишущая машинка, которая, в довершение ко всем своим капризам, не печатает даже наше строчное «о» с умляутом! А в моей фамилии, как назло, встречается именно эта буква. Так что не говорите мне больше про всякие компьютерные меню.
— Могу я теперь поговорить с ведущим комиссаром?
— По поводу чего?
— По поводу того, что случилось прошлым воскресеньем в концертном зале.
— Господина гаупткомиссара Еннервайна сейчас нет на месте.
— Не могли бы вы дать мне его мобильный?
— К сожалению, нет.
— Когда он вернется?
— Минутку… Поезд прибывает в двенадцать ноль пять. Вы слышите меня? Так что в половине первого мы ждем его здесь, в участке. Алло! Алло, девушка!
Однако собеседница уже положила трубку. Подобные вещи происходили довольно часто, и Хёлльайзен не придал этому звонку особого значения.
Итак, когда Еннервайн ровно в пять минут первого вышел из поезда, на платформе его поджидала невысокая крепкая женщина. И фамилия у нее была какая угодно, но только не Консейсао. Мельком взглянув на незнакомку, гаупткомиссар направился в сторону полицейского участка. Поскольку он не привык к тому, чтобы его преследовали, то не знал широко известного «смутного ощущения, что его преследуют». Не было у него такого ощущения, если оно вообще существует. И когда руководитель следственной бригады свернул в боковую улочку, то порядком испугался, внезапно услышав за спиной возглас:
— Господин Еннервайн, не оборачивайтесь, прошу вас!
Первым его порывом было все-таки обернуться, но полицейский сдержался. Его рука слегка дернулась в сторону кобуры с пистолетом, но и тут ему пришлось остановиться: оружие он не заряжал уже целых полгода. В голосе незнакомки сквозило возбуждение. Будь это какая-нибудь террористка, объявленная в международный розыск, голос звучал бы совсем по-другому: сдержанно, хладнокровно. Поэтому Еннервайн просто остановился посреди улицы.
— Почему же мне нельзя оборачиваться? Вы вооружены?
— Вооружена? С чего вы так ре… Ну, допустим.
— А вы отдаете себе отчет, что этой фразой «Ну, допустим» рискуете заработать себе пару годиков тюрьмы, если прокурор вдруг попадется без чувства юмора? Угрожая полицейскому, вы…
