Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Она помолчала, признавая свое право на это чувство:
– Но ведь я и не должна ее любить. Я не должна общаться с людьми, которые мне неприятны, и делать вид, что от этого общения получаю удовольствие. Я не должна хотеть замуж потому, что когда-то купила красивое платье, мне тридцать лет, я старая дева и время от времени сплю с Вадимом. И мы как порядочные люди должны пожениться. Потому, что спим друг с другом. Но я… не люблю Вадима. Не хочу за него замуж. Брак стал бы пыткой для нас обоих. Я не испытываю к нему влечения и всегда имитирую оргазм. Я всего лишь хотела, чтобы он был при мне и вел себя так, как хотелось бы этого мне. Ходил бы со мной на званые вечера, в театры… Господи, какие вечера и театры? Я же терпеть их не могу! Я вообще не люблю людей. И Вадика я не люблю. Мне не нужен мужчина, которому я неинтересна.
А самой себе интересна?
Достала зеркальце и посмотрела в размытое отражение. Нос, рот, глаза – все как у всех и одновременно – все особенное. Но…
– Неинтересна. Сделала из себя урода. Терпеть не могу деловые костюмы, но всю жизнь хожу только в них. Люблю распущенные волосы, но хожу с этим жутким прилизанным пучочком. Почему, кстати, хожу с ним? Потому, что так положено. Кому положено? Мне. Всем. Мне или всем? Это правила дресс-кода. А кто их придумал? Я сама их установила для себя: потому, что… Потому, что – что? Так положено? Потому, что только так я могу стать лучшей для всех.
Так вот оно в чем дело! Я хочу быть лучшей для всех. Я хочу, чтобы меня любили и мной восхищались. Тщеславие? Гордыня? А не пошли бы вы со своими оценками?! Да, я хочу быть лучшей для всех. Хочу, чтобы меня любили и чтобы мной восхищались. Так что в этом такого плохого?
– Вы всегда с собой разговариваете? – пролетом выше стоял тучный мужчина.
– В первый раз, – призналась Кира. – А вы?
– Случается. Вы, наверное, к Маре? Ее сейчас нет. Зато есть я. Зайдете?
Кира даже не удивилась – предполагала нечто подобное. Она действительно вышла из дома, чтобы встретиться с Марой, не зная адреса. Все это время не покидало ощущение, что Мара сидит у нее в голове.
– Зайду.
В квартире было тепло.
– Я чай пил, когда услышал вас на лестнице, – мужчина показался Кире симпатичным. – Петя.
– Кира. А мне чаю нальете?
Обхватила ладонями огромную пузатую чашку и почувствовала, что все в ее жизни теперь идет правильно. Чай тягучий и чуть маслянистый, с веточками вереска, полынью, мятой и кусочками яблок. Кира выпила все, до донышка. И, прежде чем осознала, что говорит, спросила:
– Вы не могли бы заняться со мной сексом? Прямо сейчас.
* * *
– Ты чудовище!
– Мамочка, не обижай папочку! Он хороший!
– Твой папочка – чудовище!
– А ты, как Белль, расколдуй его! Я знаю как. Вот книжка, мы же читали!
Книжка полетела в угол. Дочка заплакала.
– Зачем ты так? – тихо спросил Дима. – Ребенок ни в чем не виноват. Потерпи немного, вещи соберу и уйду.
– К ней?! – взненавидела жена.
– К себе.
Дима посмотрел на неряшливый затылок, на красную заколку, криво висевшую возле правого уха, на поникшие плечи и чуть поплывшие бедра. От жены пахло блинами. Символ домашнего уюта, твою мать…
Дима бросил вещи в спортивную сумку и, чуть поколебавшись, положил ключи в карман.
– Я позвоню. Не вычеркивай меня, пожалуйста.
Тишина.
Сумка, казалось, весила целую тонну. Как и вся жизнь. К черту! Он сунул сумку в мусоропровод и вышел на улицу. Налегке.
Приходить, уходить, оставаться надо налегке. Ни к чему не привязываться, не оглядываться, не обещать, не верить и не бояться. Формула выживания для мужчин среднего возраста.
Он не злился на жену. Злился на себя. На очередную, уже тысячную, попытку сделать, как было. Сохранить видимость. Сыграть в семью.
Сыграл. Хорошо, что не в ящик.
Идти, собственно, некуда. Никому не нужен. Мысль об Алисе отогнал. Ей точно не нужен. Кто она, и кто он! Неудачник. Лузер.
Дима брел по Каменноостровскому проспекту и думал о Париже. Был там однажды, наскоком, всего несколько часов. И теперь пытался вспомнить цвет и вкус города. Синие и розовые каштаны. Пыльно-зеленый Тюильри. Сена цвета хаки. Сотни замочков на мосту. И сосущее, близкое к отчаянию, одиночество. Такое, как сейчас. Значит, дело не в городах. Дело в том, что их не с кем разделить.
В салон забрел по наитию. Начинался дождь, стало совсем тошно.
– Вы по записи? – женщина смотрела равнодушно и не без презрения. Или ему так показалось?
– Я просто так. Шел мимо.
– Без записи нельзя.
– Совсем нельзя?
– Совсем.
– Тогда я немного посижу и уйду.
Сел в красное кресло и закрыл глаза. Возражения в игнор. Зачем он дал ей ребенка? Не было бы сейчас Аленки, и все было бы проще, циничнее, спокойнее. Женщины прикрываются детьми, как живым щитом. Щит из плоти и крови твоей. Даже если и не из твоей, какая разница. Все равно папой называет.
Где-то очень далеко послышался телефонный звонок.
– Эй, мужчина!
Дима неуклюже встал:
– Простите. Я сейчас уйду.
– Вас примут. Последняя дверь по коридору. Кассандра.
Думал, что не дойдет. Упал на руки.
– Как тебя…
– Дима. Меня зовут Дима.
– Дима, значит… – Внимательно его рассматривала. – Еще один Дима.
– Что-то не так?
– Все так, мальчик. Просто был в моей жизни другой Дима, похожий на тебя. Почти зять.
– Почти?
– Свадьбы не получилась. Умерла дочка. Неудачный аборт.
– Сочувствую.
Она рассеянно кивнула, будто его слово запоздало на много-много лет и теперь не имело значения.
– Поешь. Нехорошо мужика голодным из дома гнать. Ты ж не волк за флажками.
Тарелка горячего супа, суровые ломти черного хлеба, в миске кусок мяса. Поодаль – запотевшая стопка.
Пока жадно ел, Кассандра курила, завернувшись в черный плед.
– Туда поставь, – кивок в сторону стола. – Уберут.
– Ты – как баба-Яга. Накормила, приютила, теперь спрашивай.
– И помощники у меня – две руки да череп, – усмехнулась Кассандра.
Он обернулся – грязной посуды как не бывало, только и мелькнули две прозрачные ладони.
– Ничего, что я на «ты»?
– Ничего. Кайрос принимает панибратство. Он его за дружбу и участие принимает. Ты знаешь, что тебе уже не выбраться?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
