— Убийцы? — удивился Ле Туке.
— Здесь вам не Америка, — раздался с противоположной стороны стола голос Хоуп Чайлдз, сидящей рядом с Эдвардом. — Если вы на это намекаете. Во Франции преступников не пытают.
Чайлдз с коллегой основала организацию под названием «Актеры против пыток». Вчера вечером Эдвард объяснил Клэр, что у организации огромные фонды и прямой выход на любые средства массовой информации, поэтому они — вполне реальная сила. «Непонятно лишь, — заметил он по ходу рассказа, — если они противники пыток, почему не обращают внимания на фильмы, которые сейчас снимают? Кроме того, что они рекламируют насилие, смотреть их — сущая пытка». Он произнес это улыбаясь, однако сейчас в упор смотрит на Клэр через весь стол без намека на улыбку.
— Возможно, но сомневаюсь, чтоб французская полиция предложила турку, убившему французского государственного деятеля, шампанского и пуховую подушку, — вмешалась Люси Ньюсом, изо всех сил стараясь сгладить впечатление от неосмотрительной реплики Клэр.
Невозможно ничего объяснить, не признавшись. И что тут скажешь? Она уставилась на Эдварда.
— Наш любимый британский поэт Джон Донн сделался англиканским священником, не так ли, преподобный Ньюсом? — спросил Эдвард, как ни в чем не бывало расправляясь с рыбой. — Многие ли поэты обратились к духовной стезе?
— О, масса, — ответил Ньюсом. — Здесь, во Франции, Филипп-канцлер, Гюг Салель; в Соединенном Королевстве — Джонатан Свифт, Роберт Геррик; в Африке — Десмон Туту… Это лишь несколько примеров. Если же понимать термин «духовная» широко, применительно ко всем религиям, сюда войдут все поэты-мистики вроде Суффи или Кабира… Не забывайте, долгое время грамотными были исключительно члены религиозных орденов.
Клэр спасена. Ее неловкость предадут забвению или переварят и подгонят под какую-нибудь удобную интерпретацию. На худой конец сочтут, что она критически высказалась об Америке, — нехорошо, конечно, но было бы хуже, если бы заподозрили, будто она намекает на негуманное отношение французов к заключенному, особенно если учесть, что среди гостей нет американцев. Или истолкуют еще как-то. Наверняка даже помощнику министра известно, что она аполитична и не любит споров. Вероятнее всего, ее странный вопрос воспримут как необъяснимое проявление американизма, вроде реакции на телепрограмму в живом эфире. В каком состоянии его доставили в полицию? Вот уж действительно!.. Но Эдвард поймет. Она еще раз нажала кнопку звонка, чтобы убрали тарелки.
Подали салат, беседа возобновилась, бокалы вновь поднесли к губам. Больной он или здоровый, был врач или не было его, она убеждена, что человек, которого она встретила на улице, — не убийца. По крайней мере, не он один замешан в деле и не он совершил убийство. Она видела его и заметила время встречи.
— Скоро опять откроют Musée d’Art Moderne[85], — заметила Батиста Ле Туке.
— Замечательно, — ответила Клэр. — Вам приходилось там бывать?
В комнату ворвался ветерок, и с ним — вечерние запахи. В саду Музея Родена сияют в лунном свете статуи, прохладные на ощупь, как воспоминание о давно остывшей страсти. Таинственно светятся нарциссы, а гиацинты превратились в темные тени. Ветерок пронесся над столом, приподняв углы скатерти и поколебав пламя свечей. Клэр опять нажала тайную кнопку. Когда появился официант, она жестом попросила его подойти поближе и шепнула:
— Fermez les fenetres dans le salon, s’il vous plait[86].
Гостям предложили чеддер и бри, а после них — десерт.
— C’est impossible![87] — пробормотала невеста де Луриака, отведав произведение Матильды. И до последней крошки съела торт, клубнику и шоколад.
Остался только кофе с шоколадом и коньяком. Клэр следила за кружением золотистого напитка в бокалах.
Ужин миновал.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Было еще не поздно, но последние гости уже расходились. Тем не менее можно считать, что вечер все же удался, несмотря на оплошность Клэр. Самое главное, что в последний момент они с Эдвардом сумели подставить плечо, ужин не пришлось отменять из-за болезни посла, гости приятно провели время и остались вполне довольны. Разумеется, их прекрасно накормили. Все любят вкусно поесть, а хорошая кухня, вопреки общепринятому мнению, далеко не часто встречается в дипломатических кругах. Дежурные блюда — малосъедобный ростбиф и фаршированные куриные грудки в соусе из белого вина. Матильда ни за что не предложила бы гостям ничего подобного. Пока Эдвард провожал к двери преподобного Ньюсома с женой, Клэр поправила сиденье одного из стульев в гостиной и переставила цветы с каминной полки на один из столиков. В конце концов все примирились с тем, что посол неожиданно заболел, а Эдвард и Клэр столь же неожиданно взяли на себя роль хозяев приема. Поначалу их имена даже не включили в список гостей, но в мире дипломатии иерархия основывается не только на рангах и постах, и никто из гостей не чувствует себя обиженным; не обидятся и хозяева приема, на который Эдвард и Клэр были приглашены и не смогли прийти из-за ужина. В их мире личное на удивление прямо и неразрывно связано с профессиональным. И пусть представителей дипкорпуса осуждают за светский лоск и слишком изысканные манеры, но их мотивы вполне прозрачны, а поступки в целом намного честнее, чем подковерная игра, присущая большинству профессий.
Щелкнула входная дверь, и Эдвард вернулся в гостиную.
— Ну-с, — произнес он.
— Все прошло неплохо.
— Да. Несмотря на историю с Джейми.
Он сел на стул и сложил руки на коленях. Клэр бросила взгляд в сторону столовой:
— Мне нужно взглянуть, как дела в кухне.
Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, постукивая пальцами по бедру:
— День выдался длинный.
— Да уж. Я на минутку.
Она выскользнула из гостиной и прошла сквозь столовую: стол опустел, стулья задвинуты, свечи и канделябры потушены, серебряные подставки для карточек убраны назад в буфет, от блеска и сияния не осталось и следа. Из-под закрытой кухонной двери пробивается свет. Она широко распахнула дверь.
У центрального стола сидит Матильда, в толстом зимнем пальто. Ее пузатая сумка стоит перед ней на чисто вытертом столе. Когда вошла Клэр, Матильда взглянула на нее и недовольно пробормотала:
— До сих пор жду.
Обычно, когда Матильда обслуживала званые ужины, один из шоферов посольства отвозил ее вечером домой.
— Так никто и не приехал? — спросила Клэр. — Сейчас позвоню. Простите.
Матильда пожала плечами.
— Asperges удалась, — заметила она, плотнее запахивая пальто. — Помощнику понравился картофель? Чеснока было совсем чуть-чуть. Но нельзя ли в следующий раз пригласить другую помощницу? Эта кузина Амели — такая дурында. C’est une vraie idiote![88]
