…Ну, слышите? Не слышите?
Правильно, потому что опять посыльный всё прервал… Тот же самый солдат, рядовой. Остановил мощное, наступательное, в едином порыве звучащее музыкальное энергетически заряженное действие… Вроде только что машина звучала – большая, мощная, страну в строй поставить может, а вошёл какой-то срочник, молодой, невзрачный, и года не прослужил, и на тебе, прервал, сломал патетическое звучание… Представляете? Беспардонно так!.. Пацан! Сал-лага! Ну, нахал!!
– Ну, что ты, понимаешь, опять такое, а? – сбиваясь, прервался старшина, недовольно поворачиваясь к двери. – Ну!
– Товарищ старший прапорщик, посыльный по штабу рядовой Юдин, разрешите обратиться?
– Давай… – действительно «давай», куда деваться, коли он уже здесь, этот рядовой, понимаешь, Юдин. – Обращайся. – Разрешил старшина.
– Прапорщика Мальцева в штаб, к командиру полка сказали, срочно, – на одном дыхании выдал информацию посыльный.
Кстати, неточность! В армии, чтоб все знали, информации как таковой нет, любая информация – это приказ. Такой именно приказ сейчас Юдин и принёс.
О! Ух, ты! Вот оно… А зачем?
…А за что это его, а? Генка, за что это тебя, читалось по лицам товарищей… и к командиру? Все понимали, к командиру полка среди рабочего дня просто так не вызывают, тем более после дирижёра. И старшина это понимал, с сочувствием смотрел куда-то в стену, кивнул головой посыльному – свободен, сейчас придет, и Мальцеву – иди…
* * *
Через несколько минут прапорщик Мальцев постучав в дверь кабинета командира полка, услыхав «да-да, войдите», открыл дверь. В просторном кабинете находились двое – не считая портрета Главкома РФ на стене, над головой командира части: сам командир полка, полковник Золотарёв, за своим столом, и лейтенант, дирижёр, сбоку, у приставного. Оба смотрели на прапорщика. Но смотрели по разному… Командир как первый раз, как на новое боевое химическое вооружение стран Блока НАТО, поступившее в его полк для ознакомления, правда почему-то без инструкции, и в разобранном на молекулы виде, и дирижёр, как на странную опечатку в нотной партитуре… И президент, кстати, с портрета тоже скептически смотрел. Уж ему-то бы, казалось, с какой стати так на Мальцева смотреть, президенту? А вот поди ж ты, и он косо смотрит, узнал что-то, наверное! Мальцев доложил:
– Товарищ полковник, прапорщик Мальцев по вашему приказанию прибыл.
– Вижу, – бросил полковник, отворачиваясь к окну. Через паузу глухо сообщил. – Стул не предлагаю, не заслужил. – Мальцев постарался никак не отреагировать. Полковник повернул голову, старчески прокашлялся, искоса оглядел Мальцева. Нормальный по виду прапорщик, как и все остальные в его полку. Отличник боевой подготовки, как явствует из его личного дела, все осенне-весенние проверки на «пять», не считая разных музыкантских поощрений и благодарностей, поездка за рубеж без единого происшествия, с дисциплиной вроде тоже порядок, за исключением мелких, которые давно сняты и «сгорели»… – Гхе-гхыммм… – Полковник прокашлялся. – Скажи-ка нам, Мальцев, мы вот тут с лейтенантом посмотрели твоё личное дело… – полковник иронично постучал костяшкой согнутого пальца по тонкой папке, лежащей перед ним, на столе. – Здесь всё неправда, получается, да, ложь?
Мальцев стоял как парализованный, ничего не понимал… Пытаясь сохранить лицо смотрел то на серую папку, то на полковника. Вызов к командиру полка всегда малоприятное событие, но так вот, с ним разговаривали впервые. Не только в армии, вообще. Мальцев молчал, борясь с желанием резко отреагировать, с трудом произнёс…
– Я не понял, тов…
– Молчать! – Полковник резко хлопнул личным делом Мальцева о стол… – Ты что же думаешь, сукин сын, мы никогда бы не узнали, да? Всё шито-крыто было, да? Что ты и дальше мог бы спокойно проделывать свои грязные дела, а?
Лицо Геннадия медленно покрывалось красными пятнами… Он понял, командир узнал, что Мальцев не сдал мальчишек в милицию… Кто-то проговорился… Но почему такой тон, почему так нервно? Что так разозлило командира, что?
– Товарищ полковник, можно спросить?
– Нельзя! – полковник со злостью бухнул кулаком по столу. Мелкие предметы, вместе с лейтенантом от неожиданности подпрыгнули… – За тебя уже всё здесь сказали…
– Полковник с ехидцей глянул на лейтенанта, призывая того в свидетели. Дирижёр не отреагировал, неподвижно сидел, внимательно рассматривал свои пальцы рук, лежащие на столе. Командир вновь зло глянул на Мальцева. – Это же надо! Я двадцать пять лет почти в армии, и у меня никогда такой пакости не было… Нигде! Никогда!..
О чём это он, на что намекает, почему такой тон, почему крик, в чём он виноват? Может, с мальчишками что случилось? Может в беду попали? Точно, они в беду какую-то попали, наверное!.. Из-за него! Елена предупреждала не спускать с них глаз… А он проворонил, ругал себя Мальцев.
В раскрытое окно командирского кабинета, на второй этаж, с плаца доносились чёткие звуки печатающих шагов и такие же чёткие команды: «Ножку, взвод, ножку! А раз, а раз, а раз-два, три… Песню запе-евай» Через секунду нестройный хор голосов взвыл: «У солдата выходной, пуговицы в ряд…»
Мальцев стоял, тупо глядя в глаза командиру… Глаза полковника ускользали.
– Та-ак, ну, скажите, прапорщик, как вы до такого докатились?.. мне тут докладывают…
– Я?
– Да, вы!
– Я не понимаю…
– Мал-лчать! Не понимает он… – Взгляд, лицо, фигура полковника выражали брезгливость и недовольство…
– Да вы скажете мне, что случилось, в конце концов или нет? – не выдерживая, взревел Мальцев.
Полковник словно ждал этого. Резко подскочил с кресла, ответно бухнул кулаком по столу.
– Молчать, я сказал. Подонок. Из-за таких как ты нормальные люди в армию не идут. В Армию! Калёным железом вас, поганцев, нужно выжигать… – Заметив, что Мальцев вновь хочет что-то сказать, возможно оспорить, резко, с угрозой в голосе пресёк.
– Лучше молчи сейчас, у меня, прапорщик… Не доводи до греха! Пока я не сорвал с тебя прямо здесь, в кабинете погоны… А ещё музыкант, называется! Цвет нации! – полковник с трудом сдерживался, нервно переминался на месте… Лейтенант голову в плечи втянул. Только кончики его пальцев нервно подрагивали…
«Идёт солдат по городу, по незнакомой улице…» – рублеными фразами, нестройно горланил на плацу взвод голосов.
– Мне только таких как ты, да разных гомиков с транс… свеститами в полку не хватало… Заразы этой… С землячествами разными, с дедовщиной, понимаешь, кое-как боремся, с анашой, с самоволками, воровством… и ты ещё мне тут! Помощник командира, называется. Прапорщик! Да какой ты прапорщик, какой отличник, – пидор ты… Так вас, кажется, зовут в вашем узком кругу, да, нет?
– Да вы что, ох…и? За что? С какой стати? – Мальцев с силой грохнул стоящий перед ним стул об пол… Стул рассыпался. – Что вы себе позволяете? Вам никто не давал права так оскорблять человека. Никто. Или объясните мне, или я уйду… И нечего меня пугать погонами… А за оскорбления отвечать придётся, товарищ полковник. Я на вас в суд подам…
