Роберт прикоснулся к ее щеке, поцеловал в губы и пристально посмотрел в глаза, призывая избавить его от необходимости увещевать и уговаривать. Она понимающе улыбнулась, и Роберт вышел, благодарно сжав ей руку.
Во время очередной вылазки в город Роберт не узнал ничего нового и по возвращении стал собираться в дорогу. Он запретил Арабелле кататься верхом в ту ночь и посоветовал как следует выспаться ночью, несмотря на то, что им предстоял путь по каменистым тропам и пересеченной местности.
Арабелла сняла с себя узорчатый шарф, аккуратно сложила его и убрала в сундук, затем легла навзничь на кровать, разбросав руки и ноги, и провалилась в глубокий сон.
Признаться, она почувствовала облегчение оттого, что Роберта нет рядом. Когда он придет к ней утром, их размолвка позабудется, канет в прошлое.
Дорога, по которой они ехали, была в рытвинах и колдобинах, кибитку то и дело подбрасывало, швыряло из стороны в сторону, отчего Арабелла время от времени ненадолго просыпалась. Если Роберт и приходил к ней, то она не заметила этого, потому что окончательно проснулась, только когда сквозь щели между занавесками пробился яркий солнечный свет.
Наверняка он все еще злится на нее.
Арабелла поднялась и раздвинула занавески, впустив в кибитку лучи жаркого солнца, рассеянные густыми кронами деревьев, под которыми паслись стреноженные Одиссей и Птолемей. Калиф лежал неподалеку и с удовольствием грыз кость с большим ошметком мяса.
Она догадалась, что Роберт уехал на разведку. Когда она чистила зубы, склонясь над тазиком, он вошел в кибитку с котелком в руках, от которого валил аппетитный пар. Арабелла по запаху узнала рагу; Точно такое же Роберт готовил на костре в то утро, когда они впервые встретились.
Она вопросительно взглянула на него, стараясь понять, сердится ли он на нее или уже нет. Роберт кивнул в сторону стола и, пока Арабелла заканчивала утренний туалет, разложил жаркое по золотым мискам.
Они набросились на еду, словно не ели целую вечность. Им вообще не приходило в голову подумать о еде на протяжении последних двадцати четырех часов.
Любовники избегали смотреть друг на друга, чтобы не пуститься в обсуждение недавних волнующих событий – два трупа, рана Роберта, его яростная реакция на ее просьбу об убийстве.
После обеда Арабелла подошла к нему и задрала его рубашку. Никаких бинтов не было в помине, засохшая кровь была смыта, от нее не осталось и следа. На груди под соском алел свежий неровный шрам. Она прикоснулась к нему, и слезы навернулись ей на глаза. Арабелла поспешно сморгнула их, не желая причинять Роберту лишнее беспокойство.
Быстро заживающая рана убедила Арабеллу во всемогуществе снадобий Роберта. Возможно, здесь дело было также в магическом противоядии, которое содержалось в самой крови цыгана. Ей было спокойнее думать, что это именно так.
В глубине души Арабелла не верила в их удачливые судьбы, зачастую ей казалось, что фортуна отвернулась от них. Поэтому она наслаждалась каждым мгновением, когда они мирно сидели бок о бок, когда кибитка стояла в чаще непроходимого леса, а их окружали верные животные.
– Мы долго ехали?
– Около шести часов. Дорога плохая, и я выбрал как можно более безопасный маршрут. Море отсюда неподалеку. Я возьму Одиссея и съезжу к одному человеку. Мне нужно выяснить… – Роберт осекся, не желая пускаться в дальнейшие объяснения, чтобы не вызвать недовольства Арабеллы.
Она лишь молча взглянула на него и кивнула в знак согласия. Говорить было не о чем. И все же Арабелла призывно улыбнулась, не побуждая его к любовной игре, а, просто заявляя, что хочет возвращения прежней близости. Это скорее была мольба, нежели призыв к действию.
Роберт воспринял это иначе, и через мгновение ее одежды упали на пол. Он сжал ладонью ее грудь и стал ласкать пальцем сосок. Арабелла делала вид, что ничего не замечает. Ей не хотелось разочаровываться. Роберт тем временем распалялся все сильнее, его глаза изменили цвет и стали почти черными и невероятно глубокими. Арабелла склонилась ему на грудь и закрыла глаза.
Его руки словно говорили ей: «Имей терпение, подожди немного – и я дам тебе все, что ты хочешь».
Арабелла томилась от страстного желания, но держала себя в руках. Роберт поднялся и начал ласкать ей грудь, напоминая ваятеля, который стремится придать форму податливой глине.
Все ее чувства сконцентрировались в груди. У нее задрожали ноги, она стала двигаться в такт с ним. Оргазм наступил неожиданно, словно после продолжительной страстной близости.
Глава 29
Арабелла обессилела и, закрыв глаза, опустилась на кровать. Роберт склонился над ней и, войдя в нее, задвигался ритмично и резко, не обращая внимания на то, что причиняет ей боль.
Арабелла обвила его шею руками в поисках защиты и покоя. Ее лоно содрогалось от спазмов, из гортани вырывались хриплые рыдания. Она совершенно обезумела и испугалась самой себя. Никогда прежде слезы радости и стоны вожделения не смешивались в ее груди столь причудливо. Она чувствовала, что владеет им безраздельно, что чем сильнее впивается ногтями ему в спину, тем большее наслаждение он испытывает. Всепоглощающая страсть оправдывала ее в собственных глазах и примиряла с действительностью.
Арабелла замерла, прижавшись к Роберту, и испытала непривычный стыд оттого, что он проник в нее слишком глубоко. Ей казалось, что они слились воедино, сама их кровь перемешалась и нет такой силы, которая может разлучить их.
Приступы яростной злобы, которые отторгали ее от него, канули в прошлое. Она не помнила даже того, как настояла на посещении Дома мертвецов и как Роберт уступил ее капризу. Ужасные и разрывающие сердце воспоминания снова завладели ею: человек, лежащий посреди пыльной улицы и смертельно раненный цыганом; лицо Роберта, когда он услышал ее просьбу убить ее, – все плыло у нее перед глазами. И не было от этих воспоминаний спасения ни в физической близости, ни в непреходящей потребности любить друг друга.
Роберт нежно коснулся ее груди, словно извиняясь за доставленную боль, и поднялся, направляясь к лохани. Она последовала за ним и, обнаружив следы собственных ногтей на его спине, поспешила покрыть их поцелуями. Арабелла стояла перед ним покаянная, ища прощения и сострадания. Роберт улыбнулся ей, вылез из лохани и надел монашеский плащ.
– Боюсь, что я не похож на низкорослых арабов. Скорее я напоминаю всем европейца, который маскируется под араба.
В дверях Роберт поцеловал ее в лоб. Она не шевельнулась, мысленно моля Бога о его спасении.
Сквозь щель в занавесках она видела, как Роберт легко вскочил на спину Одиссея и быстро исчез между деревьями.
Арабелла не находила в себе силы отойти от окна, но, когда Калиф спокойно залез спать под кибитку, взяла себя в руки и вернулась к своим ежедневным обязанностям – перестилать постель.
