Эти глаза напротив…
Пятая кукла была обезглавлена.
Бруно Сикорский. И поза точно такая, как нашла его Инга.
А дальше…
Точнее, ниже, на следующей полке…
Там была сложена груда щепок — костер, поняла Инга.
А на вершине этой груды, крепко привязанная к столбу, стояла шестая кукла.
И эта кукла, несомненно, была похожа на нее. На Ингу.
Короткие светлые волосы, рука, вскинутая в мольбе, распахнутый в крике рот… Точная копия гравюры из старинной книги. И вместе с тем похожа на Ингу.
— Нравится? — раздался рядом резкий металлический голос, и Инга увидела похитителя. Его длинное лицо было искривлено каким-то странным выражением, узкие бесцветные губы улыбались.
Лицо было сейчас на одном уровне с Ингой, он смотрел ей прямо в глаза.
— Нравится? — повторил он.
Инга ничего не ответила. Мужчина кивнул, как будто услышал то, что хотел, и добавил:
— Дальше будет еще интереснее.
Он достал из кармана зажигалку, поднес ее к игрушечному костру, щелкнул колесиком. Из зажигалки вырвался язычок голубого пламени, лизнул щепки.
Должно быть, эти щепки были заранее пропитаны какой-то горючей жидкостью, потому что они мгновенно ярко вспыхнули, пламя побежало по костру живой золотой змейкой и в долю секунды охватило куклу.
Инга вздрогнула.
В какой-то момент ей показалось, что языки пламени лизнули ее ноги, она даже почувствовала запах горящей плоти.
— Нравится? — повторил похититель, убирая зажигалку. — То ли еще будет!
Инга не могла отвести взгляд от горящей куклы.
Ей показалось, что кукольное лицо перекосилось от невыносимой боли.
Кукольное лицо, так похожее на ее собственное…
В следующую секунду кукла почернела, смялась, превратилась в черный обугленный комок.
— Почему, почему я? — проговорила Инга, с трудом шевеля непослушными губами. — Вы… ты можешь наконец вразумительно ответить, за каким чертом тебе все это понадобилось? Или ты просто сбрендил и решил убивать людей направо и налево?
— Почему? — Похититель пристально смотрел на Ингу, глаза его побелели, в них загорелся тусклый огонь безумия. — Ты спрашиваешь — почему? Хорошо, так и быть, я тебе расскажу.
Голос его стал совсем неживым, еще более высоким и каким-то бесполым. Если закрыть глаза, то и не понять, кто говорит: мужчина, женщина или ребенок. А может быть, вообще не человек…
Инга не стала закрывать глаза, она решила наблюдать за этим типом, благо сверху ей было все хорошо видно.
Он поднял ее повыше и отодвинул от стеллажа, затем встал прямо под ней, сложил руки на груди, потоптался немного на месте, из чего Инга сделала вывод, что рассказ его будет долгим, уж слишком тщательно он готовится. Что ж, ей торопиться некуда, можно и послушать.
— В центре Петербурга, на Невском проспекте, находится одна из самых старых школ России, самая старая школа Петербурга — Петришуле. Ее основал больше трехсот лет назад один из сподвижников Петра Первого, адмирал Корнелиус Крейг. Это была школа при лютеранском приходе святых Петра и Павла, и большинство ее учеников были немцами.
«Ты бы еще от царя Гороха начал», — ехидно подумала Инга, но вслух ничего не сказала.
— В Петербурге вообще и в XVIII, и в XIX веке, и в первой половине XX жило очень много немцев, немцы составляли самую многочисленную часть населения города после русских. Только перед самым началом Великой Отечественной войны большую часть немцев выселили из города.
