Фотография сменилась, и Саммер вздрогнула. У нее было глупое выражение, поскольку камера поймала ее в неудачный момент. Но Саммер сохранила фотографию из-за того, что на ней была перевернутая вверх ногами улыбка Моэи – он свисал с ветки вниз головой, предлагая ей манго.
Следующая… С ума сойти! Чтобы залезть на кокосовую пальму, надо не охватывать ствол ногами, а прижимать подошвы ступней к стволу с обеих сторон. При этом ноги человека двигаются так же, как у лягушки. И следующие фотографии показывали, как Саммер пытается научиться лазить на пальму, а островитяне покатываются со смеху.
Она выглядела настолько неуклюжей и смешной, что, когда смотрела эти фотографии, обычно смеялась до упаду, но…
Саммер схватила пульт и выключила экран раньше, чем такое шоу смог увидеть месье Олицетворение Перфекционизма, у кого, несомненно, с тринадцати лет не было ни одного неловкого момента.
Люк же, казалось, пытался подавить физическую боль.
Ну вот все и сложилось. Зачем ему иметь дело с несовершенством? Ведь он, наверное, когда-нибудь создаст семью с женщиной, прекрасной, как безукоризненная картина, которую можно повесить на стене в его квартире.
Черные как деготь глаза обратились на нее.
– Что, черт возьми, это было?
– О, да успокойся ты, – сказала Саммер, деревенея.
Неужели он думает, что весь мир всегда должен быть идеален, – просто на всякий случай, вдруг он посмотрит?
Смущение промелькнуло у него в глазах, но он не сбился с темы.
– Чем, черт возьми, ты занималась на том острове?
– Учила детей в школе. – Она пожала плечами. – Я не говорю, что смогла бы работать в старших классах городской средней школы, но на крошечном острове в Тихом океане это оказалось идеальной работой для меня. Там все меня любят.
– Ты улыбалась. – Черты его лица неуловимо изменились, видимо, так проявлялся его гнев. – Будто была счастлива.
– Прости. Я и не представляла, что быть счастливой значит загубить твой день.
– Кто, черт возьми, сделал те снимки? – Люк шевельнулся, и его тело внезапно нависло над ней. Его глаза блестели. – Проклятье, у тебя он точно есть. Любовник на острове!
– Уже три года у меня не было парня! – завопила она, и он дернулся, будто она его ударила. – И вообще это не твое дело.
– Нет, – решительно заявил он. – Мое. Поверь мне, если бы я постоянно заигрывал с тобой, ты имела бы право знать, есть ли у меня подруга.
Саммер побелела:
– Извини, но разве не считается заигрыванием хватать женщину в автомобиле и намекать, что хочешь ее как свою игрушку?
Он проигнорировал это.
– И твоя чертова улыбка на фотографиях ничего не означает, да?
– Я просто пыталась быть любезной. Не волком же мне смотреть на людей?
Это тоже никому бы не понравилось. Да и вообще здесь никто и никогда не был доволен ею. Богатая блондинка, причем ни то ни другое не было ее заслугой. Казалось, она и родилась-то, чтобы перед всем миром быть виноватой.
– Я не хочу, чтобы ты была любезной со мной, – сказал Люк.
– Да, ты намекал.
Она подвинулась так, что стол оказался между ними.
– Когда? Ты считаешь, что оральный секс и есть любезность? – недоверчиво спросил Люк.
Она стала темно-красной.
– Да я никогда…
Он взмахнул рукой, будто разрубил воздух.
– Прости, – сказал он резко. – Прости. Давай больше не будем говорить об этом.
В ответ она глубоко вздохнула. Ее губы смягчились и задрожали. Она была близка к тому, чтобы уткнуться головой ему в грудь и разрыдаться. Такой порыв испугал ее до смерти. Она не хотела быть хрупкой, и уж тем более не с ним.
– Саммер. – Его голос изменился, стал тихим, как темная ночь. Темный рыцарь. – Я не имел в виду то, о чем ты подумала, ну, об игрушке, ты понимаешь. Почему ты всегда слышишь совсем не то, что я пытаюсь сказать?
– Послушай, я занята, – грубо прервала она. – Просто скажи, чего ты хочешь.
Он долго смотрел на нее, прежде чем позволил ей сменить тему.
– Дай-ка я покажу тебе, что расходится по СМИ. – Как только он ввел название отеля в ее компьютер, появились заголовки, а потом ее и его фотографии. «Leuc разваливается?», «Неустранимые разногласия?», «Новые директивы для Люка Леруа?» – Это шумиха, Саммер. Блогеры и критики лезут отовсюду, и каждый пытается первым поймать сенсацию или предсказать потерю звезды. Сегодня вечером здесь будет репортер из Le Figaro[104]. Предполагается, что инкогнито, но у нас хорошие связи. Я хочу, чтобы ты притворилась, будто я тебе нравлюсь. – Черные глаза уперлись в нее. – Будто ты и не думала, что мы можем разлучиться.
– Я пытаюсь!
Ален уже говорил с нею об этом. Поэтому на публике она улыбалась так, что лицо начинало болеть.
У Люка подрагивал мускул на лице.
– Будто я тебе по-настоящему нравлюсь. Не как светской львице, приученной петь дифирамбы человеку, которому собирается всадить нож в спину.
Она скрестила руки на груди. Что, черт возьми, может он знать о навыках выживания, необходимых в элитной школе-интернате, полной избалованных, но плохо воспитанных девочек? Прошел бы он милю на высоких каблуках, тогда, может быть, у него было бы оправдание дразнить ее за то, как она балансирует в них. Или, может быть, даже смог бы понять, почему она предпочитает ходить босиком.
– Что еще ты от меня хочешь? Чтобы я поцеловала твои ноги на виду у всех?
– Нет. Расслабься, постарайся казаться искренней. Будто я тебе на самом деле нравлюсь.
– Я буду стараться изо всех сил!
Его челюсти сжались так, что она испугалась – не сломается ли у него что-нибудь.
– Возможно, твоих актерских способностей не хватит для столь трудной задачи. Может быть, тебе стоит попытаться сделать так, чтобы я тебе и вправду понравился.
Она вытаращила глаза.
– Но как же я с этим справлюсь?
Его прекрасное лицо затвердело. Взгляд обсидиановых глаз пробежал по ее телу, смутив ее, и затем переместился на стену позади нее.
– Превосходно.
Он повернулся и ушел.
Глава 20
И она постаралась.
