Книга Аномалия души - Алексей Хапров

Бывают такие дни, когда буквально всё валится из рук. И, что самое интересное, никак не можешь понять, почему так происходит. Вроде, здоров, чувствуешь себя, как обычно. Вроде, всё делаешь правильно. Однако, неурядицы словно следуют за тобой по пятам.

Сначала я надел наизнанку рубашку.

— Битым будешь, — пригрозила Наталья.

Примета сработала быстро. Не прошло и пяти минут, как я больно ударился мизинцем ноги о дверной косяк. Затем я каким-то непостижимым образом умудрился вылить на себя горячий чай, а после этого — подавиться рыбной костью.

— Да что с тобой сегодня такое случилось? — недоумевала моя будущая супруга, усердно барабаня меня по спине.

— Не знаю, — откашливаясь, прохрипел я.

Мои несчастья на этом не закончились. Их увенчали вдребезги разбитая тарелка и опрокинутая с плиты кастрюля борща.

Наталья не находила слов. Её комментарии перешли на междометия. Она озабоченно вздыхала и терпеливо устраняла последствия моей фантастической неловкости. Томимый чувством вины, я пытался ей помочь, но она решительно отпихивала меня в сторону.

— Знаешь что, — сказала она, закончив мыть пол, — посиди-ка ты лучше дома. Сегодня явно не твой день. А с Фоминым я встречусь одна. А то ещё навлечёшь на нас новых приключений.

Я согласно кивнул головой. Моя будущая супруга сосредоточенно посмотрела мне в глаза.

— Серёжа, с тобой всё в порядке?

Я пожал плечами.

— Полежи, — посоветовала Наталья, — отвлекись, включи телевизор.

— Не буду, а то ещё ни дай бог взорвётся, — мрачно пошутил я.

Моя будущая супруга уехала. Я же, проводив её, бухнулся на диван и впал в полудрёму. Но пребывать в ней мне было суждено недолго. Спустя примерно час в дверь раздался громкий, беспардонный стук. Я отогнал от себя сон и выскочил в прихожую. На крыльце стояли два угрюмых сержанта.

— Собирайся, — коротко приказали они.

— Зачем? — спросил я.

— В отделении узнаешь.

Я переоделся, вышел из дома и, в сопровождении прибывшего за мной «эскорта», направился к стоявшему за забором жёлто-синему УАЗику.

Едва я показался из калитки, как тут же попал под прицел десятка пар глаз. Любопытные старухи, завидев милицейскую машину, повыскакивали на улицу, чтобы узнать, в чём дело. Они опасливо глазели на меня и тихо о чём-то перешёптывались. Активнее всех вела себя Прасковья. На её заходившемся мимикой лице было недвусмысленно написано: «Вот, я же говорила, я же говорила». Похоже, она безапелляционно определила меня в преступники.

Я занял место на заднем сиденье, и тут в поле моего зрения попал Никодим. Он стоял в некотором отдалении от остальных. Я хотел было отжестикулировать, что всё в порядке, и что я скоро вернусь, но его взгляд заставил меня опешить. Мой будущий шурин не казался обеспокоенным, что смотрелось бы логичнее всего, а, напротив, как будто был полон торжества и злорадства.

Во мне точно всё перевернулось. А не скрывается ли под плащом «чёрного охотника» Натальин брат? Мой мозг заработал с лихорадочной быстротой. Я стал перелистывать страницы своей памяти и обратил внимание на одну любопытную деталь: перед тем, как происходило очередное убийство, мне обязательно встречался Никодим. Мы столкнулись с ним, когда Нигер вёл меня в лес. Мы виделись, когда я направлялся к Гоманчихе, — кстати, первым после выстрела в её дом прибежал именно он; значит, он был невдалеке. Плюс его осведомлённость о том, что бабка Евдокия проведала нечто важное про ружьё; мы с Натальей сами ему об этом сообщили. И, наконец, главное — вот у кого был мотив убить Димку. Замысел просматривался, как на ладони: минус племянник, минус сестра, и Никодим — обладатель солидного состояния. Ведь других наследников у Натальи нет.

Прорезавшее мой мозг открытие стало для меня сродни проглоченному яду, когда ты знаешь, что в твою кровь уже просочилась смерть, и что через час твой жизненный путь неминуемо подойдет к концу.

Я опустил голову и закрыл ладонями лицо. Если дело касается больших денег, человеческое коварство, порой, не знает границ. В пепел превращается всё, даже кажущиеся незыблемыми родственные узы. Страшно даже представить, что произойдёт с Натальей, если она узнает, что её сына погубил её собственный брат, и что она сама находится в смертельной опасности.

А может это всё же не так? Может я всё-таки ошибаюсь? Ведь я уже подозревал и Яшку Косого, и отца Агафония…

Мои рассуждения прервал визгливый скрип тормозов.

— Выходи, приехали.

Решив отложить свои размышления на потом, я вылез наружу и последовал за оперативниками.

Как я и предполагал, меня привели к Ланько. Правда, в этот раз он восседал совсем не там, где мы виделись до этого. Местом нашей очередной встречи стала маленькая, тусклая, походящая на темницу времён инквизиции, подвальная комнатушка с низким потолком, серыми стенами, и без окон.

Я уселся перед майором и поймал на себе его недружелюбный взгляд. Следователь зажёг настольную лампу и направил её прямо на меня. Это предвещало недоброе. Я зажмурился. По моей спине забегали мурашки. В моих ушах зазвучали Натальины слова: «Серёжа, не будь ребёнком. Не верь ты так в торжество справедливости. Твоему Ланько нужна не правда. Ему нужна статистика раскрываемости преступлений. Ему нужно на кого-нибудь всё спихнуть…».

Майор встал, засунул руки в карманы, вышел из-за стола, медленно прошёлся вокруг меня, вернулся на место, агрессивно подался вперёд и рявкнул: